Ольга Талькова - Игорь Тальков. Убийца не найден

– Когда прозвучали «Чистые пруды», меня начали атаковать со всех сторон как «лирика». Члены Союза композиторов, включая тех, кто «дробил» меня на конкурсах до 1987 года, звонили много и настойчиво, предлагали исполнить их творения. Причем уже в готовом варианте – только голос наложить. Звонили все, начиная от Фельцмана и заканчивая Матецким. Но… только с лирикой. ЦТ предлагало сниматься чуть ли не каждый день – и «Утренняя почта», и «Взгляд», но только с лирикой. Я отказался, потому что к тому времени у меня накопился песенный багаж, волновавший меня намного больше. Я просто стал ездить по стране и петь…

– И все-таки, возвращаясь к вопросу о самореализации…

– Наверное, покажусь самоуверенным, но я всегда твердо знал – я «реализуюсь», знал, опять же, что у меня есть сильные песни, и если они «пойдут», успех будет. А они не могли не пойти, потому что процесс гласности необратим. Во всяком случае, пока… И даже той полугласности, которую мы имеем сегодня, было достаточно, чтобы социальные песни стали популярны. Меня предупреждали друзья, знакомые, мама заставляла клясться, что не буду исполнять этих «опасных» песен. Приходилось маму обманывать – говорить, что не буду их петь. А сам исполнял… Брат постоянно говорил, что меня арестуют. И каждую новую песню приходилось защищать от родных и близких, а потом уж перед власть имущими.

Но я не верил в возможность официального запрещения и продолжал идти той же дорогой. И считаю, что кое-чего достиг на данном пути.

– Веришь ли ты в светлое будущее для одной, отдельно взятой страны?

– Нет. Люди искусственно разделили планету на страны, системы… У меня есть трилогия «Дед Егор», написанная давным-давно. Фабула ее такая: старый большевик попал в опалу, запил и «прозрел». Смотрит он из окна на улицу, на людей и рассуждает о границах, о своих и чужих, о том, что все ощущают боль одинаково, одинаково радуются. У всех одна голова и пять пальцев на руке, а мы все стараемся разделиться, размежеваться.

Однажды я прочитал «Деда Егора» на дискотеке в клубе «Наука», после этого директора клуба сняли, а меня ни на какие дискотеки не приглашали.

Я не верю в процветание одной страны или нации за счет других. Расцвет либо будет общим, либо не будет его вообще.

– Не пробовал ли самореализоваться в других, немузыкальных ипостасях – в живописи, беллетристике?

– Нет. Впрочем, записываю всякие мысли, впечатления. Хотелось бы написать книгу, но это, наверное, произойдет когда-нибудь в старости. Даже название есть – «Эпоха вырождения».

– Часто по лицу человека можно определить, любит ли он, например, животных и т. д. Твоему сценическому образу очень гармонировали бы песни об Афганистане.

– У меня были наметки песен об Афганистане. Но однажды в Мурманске подошел ко мне после концерта «афганец», прошедший через эту войну, и попросил поговорить с ним. Сели у меня в гостиничном номере и часа три разговаривали. Он спросил, был ли я в Афганистане. Я ответил отрицательно. А песни об «Афгане» есть? Он слышал много песен о «событиях», написанных людьми, которые не были в стране, не чувствовали ее воздуха, и песни не получились такими, какими должны были быть. Я его послушал и не стал писать.

Но о таких вещах, конечно, нужно петь, потому что песня – кратчайший путь к уму и сердцу человека. Мысль в песне облечена в очень доступную форму. Главное – говорить искренне и называть вещи своими именами. Люди устали от вранья.

– Мог бы ты обрисовать свою личную жизнь в нескольких словах?

– Музыка, тексты. Гастроли. Любовь. Иногда спорт. Так и кручусь.

– Что вы вкладываете в понятие «музыкальная культура исполнителя»?

– Талант, божий дар, что ли, умение оценить себя.

– Верите ли вы, что доброта спасет мир?

– Не очень. Зло хитро и просто так не отступит. Зло должно быть наказуемо.

– А теперь вернемся к политике, к теме, благодаря которой ты получил статус чуть ли не «антисоветчика». Что привело тебя к так называемым «крамольным» вещам?

– Ужасно надоела недосказанность во всем, половинчатость, бесконечные аллегории, призывы к патриотизму, от которых его ничуть не прибавляется. Наш народ – бедный, затюканный, запуганный – необходимо будить. Будить во что бы то ни стало. И чем скорее он проснется, тем скорее мы освободимся от ига, от гнета, под которым мы все ходим. Освободимся и заживем нормальной жизнью. Пока же этого не произойдет, ни о какой перестройке речи быть не может.

– В одном из интервью с тобой мелькнуло слово «русофобия». Твое к ней отношение?

– Я категорически против и русофобии, и антисемитизма. Я за то, чтобы все люди жили в мире и согласии. Это однозначно.

– Слушая твои песни и наблюдая за твоим поведением на сцене, у меня сложилось впечатление, что ты по происхождению дворянин. Так ли это на самом деле? А знаешь ли ты свои корни?

– Свои корни я знаю плохо. Дело в том, что мой отец уничтожил практически все, что связано с нашим родом. Единственно, что я знаю, – мой дедушка был офицером, русским офицером. Наши корни тянутся из Москвы, хотя я и родился под Ясной Поляной (кстати, в 1956 году); на то были веские причины. Мой отец 15 лет отбывал в Сибири. А когда вернулся в Москву, ему запретили там проживать. Потому так и получилось, что все мои деды и прадеды из Москвы, а я родился в Тульской области под Ясной Поляной.

Что касается дворянского происхождения, то я… Нет, не считаю себя дворянином. Ведь дворянин – это не только кровь, это еще воспитание. Им же давали прекрасное воспитание и образование. А мы… кто нас воспитывал? Мы сами себя воспитывали и продолжаем воспитывать. Школа – это антивоспитание, институт – тоже анти. Все навязывается. И так будет продолжаться еще долго. Ну, кто может откровенно сказать про себя, что ему удалось себя воспитать достаточно хорошо? Я, например, в свои 33 года так и не воспитал себя, хотя воспитываю себя всю сознательную жизнь.

– Как складывалась до этого судьба музыканта? Что мешало заявить о себе раньше?

– Еще 10 лет назад, мне было 23 года, я понял, что призвание – петь свои песни. Откуда мне было знать, что этот путь сулит одни испытания. 8 лет я безуспешно старался пробиться сквозь броню художественных советов радио, телевидения, студий грамзаписи. «Вы не член Союза композиторов и не член Союза писателей. Занимайтесь-ка лучше своим делом», – таков был ответ. Играйте, мол, на своей бас-гитаре или клавишных, пойте, делайте аранжировки. Именно это я и делал, зарабатывая на жизнь. Играл в группах «Вечное движение», «Апрель», «Электроклуб». Но песни я все равно писал. Для себя, в стол.