Николай Калиниченко - Когда он шагнёт…

В эпическом цикле «Сага о Форкосиганах», принадлежащем перу Лоис Макмастер Буджолд, люди освоили трансплантацию головного мозга в тела клонов. При этом мозг клона утилизируется, то есть фактически происходит убийство. Сходная процедура осуществляется в дилогии Сергея Лукьяненко «Линия Грез» (1995 г.) и «Император Иллюзий» (1995 г.). Правда, у российского фантаста переселение старой личности в но вое тело больше напоминает запись информации на чистый диск.

Роберт Шекли в романе «Корпорация „Бессмертие“» (1958 г.) демонстрирует, насколько сама возможность посмертного существования будоражит умы людей. Пересадка личности умирающего в новое тело отменяет многие моральные и этические установки и в то же время создает в американском обществе глобальную одержимость, своего рода танатоцентризм, сходный с тем, какой имел место в древнем Египте.

Еще одна разновидность дрейфа сознания – замена биологического организма на механизм, устойчивый к старению и лучше приспособленный к ремонту. Постепенную киборгизацию человечества отлично демонстрирует классик англоязычной фантастики Филипп К. Дик в романе «Снятся ли андроидам электроовцы?» (1968 г). За пять лет до выхода романа Дика, братья Стругацкие в повести «Далека Радуга» (1963 г.) рассказывают о группе ученых, переселившихся из собственных тел в тела андроидов. Замена тела помогает ученому Камиллу выжить после удара энергетической Волны, уничтожившей базу на Радуге. Разновидностью этого метода можно также считать запись человеческой личности в виде активной программы или базы данных на электронные носители. Подобную ситуацию можно встретить все у тех же Стругацких в рассказе «Свечи перед пультом» (1961 г.), а также у Роджера Желязны в романе «Остров мертвых»(1969 г.) В романе Питера Уоттса «Ложная слепота» мать главного героя избирает существование в виртуальной реальности, в то время как ее тело фактически перестает функционировать.

Идея оцифровки сознания достаточно часто поднимается в фантастике. Однако остается серьезная проблема. Мы не можем знать наверняка, кто окажется перед нами на экране компьютера. Исходная личность или копия, наделенная опытом первоначального сознания? Вот почему последняя разновидность дрейфа представляется сомнительной во всем, что касается омоложения и, тем более, бессмертия.

Принципиально отличается от дрейфа сознания другое направление омоложения. Назовем его «евгеническим прорывом». Если в первом случае, человек вынужден постоянно ускользать от смерти, меняя тела, то здесь налицо открытая и непримиримая борьба с Мрачным Жнецом. Стремление отменить процессы старения и умирания в каждом теле.

с дрейфом сознания, евгенический прорыв имеет несколько разновидностей, описанных фантастами.

Одним из самых скрупулезных советских писателей, занимающихся вопросом лонгирования человеческой жизни, а также возможного физического бессмертия, являлся Григорий Гуревич. Его статья «Сколько мы будем жить?» дает старт целой серии литературных проектов, посвященных далеким перспективам и методологии научных изысканий на пути к совершенствованию человеческой природы.

Произведения Гуревича, как и большинства его коллег по цеху в шестидесятые годы, тяготели к фантастике ближнего прицела, и базировались на существующих научных разработках. Тем не менее, писатель не отказывает себе в удовольствии время от времени помечтать о «прекрасном далеко». В научно-фантастической сценке «Игра в „ничего не выйдет“» (1964 г.) время действия уже отстоит от настоящего, но герои рассказа – научные работники – рассуждают о еще более дальних перспективах, когда люди будущего смогут вольно осваивать пространство, изменяя свои бессмертные тела в зависимости от условий среды.

Основой литературного исследования бессмертия для Гуревича стала геронтология. Молодая наука о старости только начинала завоевывать себе жизненное пространство, и автор, жестко ориентированный на инновационные разработки, не мог пройти мимо. Он неоднократно посещал институт геронтологии в Киеве, принимал участие в научных диспутах, лоббируя направление, связанное с предотвращением старения. В результате научных дискуссий появилась повесть «Мы из солнечной системы» (1965 г.) – настоящий гимн иммортализму.

В связи с евгеническим прорывом нельзя не вспомнить уже упомянутых АБС. Ведь описанная ими в полдневном цикле бактерия жизни – не что иное, как тот самый чапековский эликсир-ингибитор, действующий на микробиологическом уровне. Причем, индивидуум, приобщившийся к этой биотехнологии, получал в одном флаконе не только существенное продление жизни, но и потрясающие способности к регенерации, а также непробиваемый иммунитет к болезням. В конечном итоге, научные разработки полдневных биологов в области евгеники дают люденов. Тех самых сверхсуществ, о которых мечтали персонажи Григория Гуревича.

Современные авторы склонны описывать регулярное комплексное омоложение тканей и органов. При проведении операции используется целый букет прорывных технологий. В цикле романов «Песни Гипериона» Дэна Симмонса один из центральных персонажей – поэт Мартин Силен – неоднократно подвергает себя так называемой «поульсенизации» – полному омоложению организма. Таким образом, он проживает около семисот лет. «На вид Мартину Силену было около шестидесяти, но Консул заметил предательскую синеву на шее и ладонях поэта и заподозрил, что тот уже не раз омолаживался.» В состав мероприятий, продлевающих жизнь по рецепту Симмонса, входит глубокая заморозка (так называемая «криогенная фуга»), палеореконструкция зубов и ногтей, а также непременное глобальное очищение организма.

Сходные методы применяются в романе Брюса Стерлинга «Схизматрица» (1985 г.). Процедура омоложения называется «демортализацией» и может быть поведена тем или иным курсом в зависимости от личных физиологических параметров пациента: «Гормонотерапия плюс вымывание свободных радикалов антиоксидантами. Быстро и грязно, зато это вернет вам живость». Главный герой романа Абеляр Линдсей приходит в пункт демортализации, как современный человек идет на прием к зубному. «Эту встречу Линдсей откладывал, сколько мог. Но теперь ему уже недостаточно было одних ингибиторов да диеты. Ему шел шестьдесят девятый год». Острый соус из неустроенности, раздолбайства и высоких технологий, опустившихся в самые низы, придает роману Стерлинга иллюзию правдоподобности. По сравнению со светлыми сказками советских фантастов, причудливый мир, разделенный на шейперов и механистов, кажется более реальным (взрослым). Однако истина о будущем, скорее всего, лежит где-то на полпути от одного полюса к другому.