Ольга Агеева - Избранное. Сборник стихотворений

Ничтожно право, бесшабашность
Страдает слабостью утех,
Осатаневшая горячность
Проводит восвояси тех,
Кто нищета иль неразумность.
На именинах против всех
Закостенелая безумность.
Картежный, хитроумный грех!

Устойчивость, как на весах
Неблагосклонной жизни нищей,
В привычку превращенный страх
И скромных подаяний пищи –
Крупица блага для слепых,
Закрученная цепь проклятий,
Путь выживания земных
Несостоявшихся распятий.

Судьба при всех рисует долю,
Прибегнув к жалости, стыду,
Есть смолоду здоровье вволю
И вдвое меньше в седину.
Так нет, то отроки-калеки!
Уплачен долговой оброк
За всех, за все, стезя на веки,
Как безысходная, под бок!

Танцующая собака…
Утро… немноголюдно.
Дворник с душой Пастернака
Пишет метлою этюды,
Музу… житейское соло,
Всех примирившую прозу,
Скромненько, без протокола,
Личную метаморфозу.
Листья с блуждающей мухой,
Как затяжное эстетство,
Дарят шальной вислоухой
Поводы в пиру кокетства.
Грязи полос от стараний.
Труженик или художник?
Путь к череде потаканий,
Осени строгой, заложник.

Вологодские вертушки –
Шаловливые коклюшки,
В пальчиках льняные нити
Деревенской Нефертити.
Вьется, вьется паутинка,
В ней булавочек искринка.
Узелочек-бедолага
Не поспел за музой шага.
Развлекаются коклюшки,
Вырисовывая мушки…

Что, мужицкий дух не люб?
Да, не люб, но только на день…
Заведется в баньке сруб,
Жар такой – не тронешь ставень.
Позавидует родник,
Лишь пурпур к сосцам приник.
Есть в девичнике певунья,
Непорочная шалунья!
А за банькой хлад, скучавши,
Приготовил кваса чаши.
Муж в девичник ни ногой!
Там родник и хлад – изгой…

Семь домов как семь старух
на родной сторонушке,
Даже лист бедово сух
на высокой кронушке.
Уходила не спеша,
Но не за околицу,
Уходила без гроша,
Не мечтая ссориться.
Русь моя! Мое селенье,
Ты прости, что в день рожденья,
В этом празднике смиренья,
Я тобою не рожден,
Но красою – побежден!

Приголубит ноченька
звездочкой неброской,
Но проснется доченька
на кроватке жесткой.
Вспомнятся родимые
бабкины наказы:
«Дни необратимые,
не гони проказы!»
Тихо босоногая
подкрадется лиска,
Молоко вкуснехонько,
с сухарями миска.
С утреца метелочка
по углам забродит,
Крошица сухарная
так и хороводит!
Маковочка – дырочка,
мама подлатает,
Бабкина припевочка
время скоротает.

Эмоции по-королевски,
С гуляньем чествуют эпоху,
Что обещала, как обычно,
За пуд старанья только кроху.
Без принуждения прощенье
С лихвою время обрело,
Наполнено вином везенья
Звенящее в руках стекло.

В порыве жертвоприношенья
Застыла злая безысходность,
И безутешно сникли веки –
В них угасаемая гордость.
Не избежать уединенья
Под купол чужеродной тьмы.
Опустошающе забвенье,
Но мысли в действии вольны!
Последний жест запечатлен –
Предупреждение утраты.
Прекрасным линиям расплата.
За ум венец определен.

Связующая с адом иссушила
Рожденное в любви чело.
Чума самовлюбленно завершила
Вылепливать без сожаленья зло.
Сухое безразличие к живому.
Отравленная завистью тоска –
Почувствовать отчаянно корону
У жадного безликого виска!

Живая линия мазка,
Открыв секрет переживаний,
Уставшая от мук исканий,
Решила покорить века
Очарованием бессмертным.
Любовь, вселенная в цвета,
В движения и в тайну тени
Одушевила гладь холста,
Не потревожив дух ведений.
Миг сокровенного, родного
Живая линия раскрыла,
Лишь дополнение – покровы…
Нас непосредственность пленила!

Интимному сгущенью красок
Не избежать разоблаченья,
Устало полотно от масок,
Цветет эпоха Возрожденья!
Застой истлел, как злой фитиль,
Освободилась грань движений,
Ласкает флорентийский стиль
Роскошный профиль поколений.

Иллюзия нежнейшей плоти
Покорна чудесам маэстро,
Суть в недоконченной работе
Достойна неземного места.
Штрих нескончаемо играет
С неровностями красоты,
Неточность искрою сгорает
В бесцветье райской простоты.

Я скрипку слушаю и вижу
Перед собою образ дамы.
Ранимая душа печали
Не прикоснулась к жалу драмы.
Недосягаемая вечность
Позволит утонченность скрыть.
Изысканности нежной кисти
Позволено зверьком шалить.
Пусть очи кроткого смиренья
Уводят чужеземку вдаль.
Цецилия, стыдясь томленья,
Лицо не спрятала в вуаль.

Заснула тяжесть камня,
Преобразилась в хрупкость,
И мраморные блики,
Главенствуя, волнуясь,
Изящно раскрывали
Немые тайны лика.
Фантазии рождались
Без хаоса и шика.
Сей контур утонченно
Передавал реальность
Недышащего тела,
Не обращаясь в крайность.
Потребовав внимания,
Скульптура пребывала
В утехах мироздания
И пустоту сжигала.

Эсфирь слепила белизной,
желав раскрепощения,
И чувственный, влекущий зной
творил уничтожение
Всего контрастного вблизи,
Как лунный обруч в полночь.
Немного бликов в складках рук
Надеялись на помощь.
Кораллы нежности груди
Приковывали страстью.
И утонченность взгляда вдаль
Пленяла женской властью.
Ажур браслетов овивал,
Боготворил невинность,
Рот, торжествуя, соблазнял
И выдавал капризность.