Андрей Лобанов - Мысли вслух

Морализировать не стану,
Но, страшно мне, ведь иногда,
Я рану вижу, вижу рану,
От финского того ножа.

И, как кромсает Человека,
То страсть его, то Божий пыл,
Вопрос повис в движеньях века,
Зачем же, я на свете жил…

Нет, не понять мне ничего,
Зачем живу, о чем я плачу,
Но видимо важней всего,
Поймать свою, поймать удачу…

Новый день потек, как сок,
Лопнула баклажка,
Капли звонко, прыг, да скок,
Полетели в чашку.
Соберу, вечеря звон,
Капель тех, пролитых,
Рассмотрю со всех сторон,
День в часах прожитых.
Запланировал я блеск,
В радуге событий?
Мне каких поутру плеск
Обещал открытий.
На дне чашки суета,
Страсти и моленья,
Искра божия и та,
Только на мгновенье.
Утонул сегодня день,
Вылив мне заботы,
Вот уже и вечер, лень
Стелется дремотой.
Пропадаю и грущу,
Что еще осталось,
Уповаю, отпущу
В ночь свою усталость.
Утром с мыслью мудреца
Выпью день грядущий,
Повторяя путь Отца,
В вечности, зовущий.

Сегодня теплый день в Геленджике,
Лениво провожают вдаль бакланы,
Взлетают в воздух с пирса налегке,
К закату в море пьяные туманы.

Людей не много, бархатный сезон
Октябрь кончает огненным закатом,
Фонтан вечерний с виду возбужден,
Но скоро стихнет в инее, распятым.

И люди, словно мухи, уже спят,
Поет сегодня громко для них море,
Поет прощальный, огненный закат,
Поет печально облако в миноре.

И с надрывом и весельем,
И вечерним куражом,
Шпагин пел им с вдохновеньем,
Вот об этом, обо всем.

Ну, а люди проходили,
Равнодушные к нему
И с собою уносили,
В память теплую волну.

Жаль, не трогает их пенье,
Жаль, не трогают стихи,
Видно кончилось веселье
И сезон уплыл в пески.

До свиданья, море, солнце,
Старый бархатный сезон,
Ветер треплет полотенце,
Оголивший ветки крон.

День, как день, ничего необычного,
Лишь с утра с облаками туман,
Завтрак, чай, ощущенья привычные,
Телевизор, да мягкий диван.

До обеда ленивы в движениях,
Мои мысли, поступки, дела,
Выясняю у провидения,
Куда путь мой звезда завела.

Разбираюсь с собственным мнением,
Стоит ли мне куда-то спешить,
Не нарушу ли лишним движением
То, чем так я стремлюсь дорожить.

Разбираюсь и, бросив сомнения
Отправляюсь, свершилось, ура.
В моей жизни есть только мгновения,
Где ведется большая игра.

Сижу на лавочке, и вместе с солнцем жду
В Геленджике, на набережной осень,
Я знаю, под ногами я найду
Опавший лист, который осень сбросит.

Туда – сюда, идут, идут, идут
По длинной набережной, как верблюды, люди,
И барды, вместе с солнцем, здесь поют,
На ярком, золоченом, мокром блюде.

И свежий бриз рукоплескает им,
Расшатывая вывески витрин,
Мне ветер приподнес большой сюрприз,
Великое призванье – пилигрим.

И я, теперь, по жизни, им горжусь,
Когда гуляю в море, вместе с ним,
Хоть теплый берег просит: Друг вернись,
Мне так приятно с ветром быть живым.

Темнота надо мною струится,
Ночь спустилась на мир, комарье
Теплой крови желает и злится,
Пахнет хлебом на поле жнивье.

Запах скошенных трав в ноздри бьется,
Звонкий стрекот цикад по ушам,
Не сидится мне дома, неймется,
С речкой пью эту ночь пополам.

Всплески, вскрики, шорохи, вздохи,
Бродят духи по темной воде,
Ловят взгляды влюбленных, далеких
Половинок в горящей звезде.

Конь, стреноженный, рядом пасется
И горит возле ног костерок,
А по речке туман вдаль несется
И белеет неясный восток.

Тишина, темнота, где-то тайна
Раскрывается в юном цветке,
Ночь, костер и звезда неслучайно
Отразились сегодня в реке.

У причала тихий плеск волны
К маленьким ладоням моим льнет,
Легкий штрих вечерней тишины
Мне любимой имя назовет.

Лунный свет летит к моим очам
И волна плескается в ночи,
Никому тебя я не отдам,
Так скажи же имя, не молчи…

Лунная дорожка вдаль несла
Тишину, среди спокойных вод,
Чайка громко имя назвала,
Улетев под звездный небосвод…

Может быть, и сбудется любовь,
Мне осталось только подождать,
Ночь растает, утро выйдет вновь,
Обещают волны благодать…

Я уйду, а тихий плеск волны,
Будет все плескаться и шептать
И свои вечерние часы
Буду я с любовью вспоминать.

Встретил я однажды домового,
Нет, я перепутал, лешего, скорей,
Здесь ведь нет знакомого, родного
Дома с крышей и усадьбою своей.

Ну, так вот, хорош был леший Вова,
Так назвался, сидя в лопухах.
Он вдруг неожиданно, здорово
Буркнул мне, а я лишь молвил, ах.

Скоро же ответил ему, здрасте,
С любопытством, рассмотрев его,
Я увидел, леший не опасен,
Сам храбрится видно оттого.

Протянул мне Вова руку, пальцы,
Как коренья, под ногтями узелки.
Это щекотливое мгновенье
Я запомнил, сели у реки.

То, да се, как жив, здоров бываешь,
Часто ли в малиновом краю,
Сколько чаю в чашку насыпаешь,
Когда вечером я солнышку пою.

Ничего себе, знакомые вопросы,
Видно очень хочет упрекнуть
Он меня за то, что медоносы
Мы используем, мешаем отдохнуть.

Сам-то как ты поживаешь, леший,
– Наконец вопрос и я задал,
Он сказал: послушай парень пеший,
Ты почти всю жизнь мою узнал.