Владимир Портнов - Проснись, Призвание, Проснись!

Проснись, призвание, проснись!
Мне надоело жить напрасно,
И проводить в безделье праздном
Свою бессмысленную жизнь.

Дождусь ли я больших дорог,
Тернистых троп предназначенья?
Или погибну за мгновенье!
Но лишь бы не преминул срок.

Пускай страдание и боль,
Пускай лишь смерть приносит славу!
Но лучше яркая расправа,
Чем вечность в заводи глухой!

Не время для скуки и сна – Весна!
Не время для зимней тоски,
Вокруг целый мир в одночасие стал
Обилием красок цвести!

Улыбками солнца наполнился день,
Наполнились соком ручьи,
И звонким дождём разразилась капель
Под песни глашатых весны.

Весь мир будто молодость снова обрёл,
И полною грудью вздохнул,
Где стаивал снег, там подснежник расцвёл,
И новым надеждам кивнул.

Безмолвно внемлет зритель в зале,
Заворожённый чувств огнём
Актёра, жгущего в финале
Сердца шекспировским стихом.

И после долгого молчанья,
Опомнясь, зал рукоплескал.
И благодарный за вниманье,
Без сил, актёр в поклон упал.

Да, свою роль играл отменно…
Остались влажными глаза:
Как он рыдал самозабвенно,
И не играл, а жил тогда!

И сквозь улыбку, и поклоны
Он ролью жить не прекратил.
И не играл себя влюблённым,
Но как впервые он любил!

Лежит в запустении, как покрывало
В покинутом доме пылится сто лет —
Моё поэтическое начало,
Искра благородная, подлинный свет.

Пророчествовало, судьбу направляло,
На вервях истории тесало корабль —
Моё поэтическое начало
Искало достойный в сём мире причал.

Спасало от непоправимых падений,
И, помнится, смерть провело стороной.
Печально, что я в него толком не верил,
Не шёл его звёздной готовой тропой.

Но жизненный полдень, кто знает, возможен,
Ещё впереди и осознанный крен
Заставит извлечь одарённость из ножен,
И ярче гореть на ветру перемен.

И вооружившись могуществом слова,
И мыслей электромагнитной волной,
Я всё притяну, и отдам легко снова,
И буду в сердцах других вечно живой.

В пору еврейского исхода
Из-под опеки египтян,
Скитаньем сытому народу
Был, наконец, земли край дан.

Вожак их и пророк в придачу,
Сын фараона, Моисей,
Избрал Синай для передачи
На тот момент морали всей.

Закончив заповедей чтенье,
К нему взошёл один старик:
«Позволь скрижаль для изученья.
Другой в ней смысл, держу пари».

Он представлялся полиглотом,
Слугою множества наук.
Но только взяв законов своды
Был удивлён учёный вдруг.

Не смог ни строчки со скрижали,
Ни слова первого прочесть.
Что Моисей – поэт, едва ли,
Старик знал, прежде чем в спор влезть.

И в самом деле, маловато,
Земных слыть гуру языков.
Необходимо быть поэтом,
Чтоб понимать Язык Богов!

Идём со мной, мой друг любезный,
В долину счастья и утех.
Где нет страданий, и болезней,
И где запретный плод – не грех.

А может быть, ты жаждешь власти —
Престол великих королей?
Иль силу самой древней масти,
Чтоб ворожить, как чародей?

Моря богатств, прекрасных женщин,
Иль вожделеешь вечно жить?
Ты будешь жить, сколь Стикс увещен
Свои святые воды лить.

Не бойся старости унылой —
Источник вечный обретёшь.
Он молодость вернёт и силы,
В нём излеченье ран найдёшь.

Позволь же крохотную плату
За несравненные дары:
Отдай мне душу, с ней итак ты
Лишь мучился до сей поры.

На четвёртом этаже
В погоду пасмурного лета
Жил человечек на окне,
Дымил по ветру сигаретой.

Он беззаботно, не боясь
Болтал ногами над карнизом,
Расправив руки, затаясь,
Он наслаждался вольным мигом.

Весь день в преддверии грозы
Жил человечек на окне,
Исполнив дерзкие мечты
На экстремальной высоте.

Моя пора – дождей ненастье,
Всё небо в тучах грозовых,
Когда людские дремлют страсти
Перед лицом страстей иных.

Когда весь город погрузился
В печаль под ливень за окном.
Он вновь со мною подружился
Взаимным одиночеством.

А впрочем, именно тогда я
Не чувствую, что одинок.
В печали город утопая,
Мне дарит горсти светлых строк.