Сергей Васильев - Из записок командира СОБРа. Мои стихи о войне и солдатах

Похоронный лист в конверте,
Хоть жалей, хоть не жалей.
И закончится боями,
В мае или январе.
В памяти оставшись с нами,
И следами на земле.
А потом уж наши внуки,
Может вспомнят, может нет.
Как война ломала руки,
Где погиб геройски дед…

Не дрожит рука сегодня утром,
И холодный пот не пробирал.
Небо за окном казалось мутным,
Дождик капать снова начинал.
Подкатил коляску к панораме,
Нету солнца как тогда в Чечне.
Командир письмо отправил маме,
Не обмолвившись и словом мне.
Рейд обычный, горы и зеленка,
Бой с бандгруппой, взрыв и темнота.
И находят под одеялом тонким,
Меня снова грусть и пустота.
«Где же ноги?» – я кричу ночами,
И бужу палату в сотый раз.
Промочил подушку вновь слезами,
Что текут непрошенно из глаз.
Вот и мама, плачет, обнимает,
Просит потерпеть еще чуток.
Она чувствует и понимает,
Стал сын вдруг так дико одинок.
Снова дома, я дышу полями,
Слышу птиц и запахи земли.
И не исхожу уже соплями,
Мне вчера купили костыли.
Первый шаг, немного жмут протезы,
По стене тихонько тороплюсь.
Ноют на руках моих порезы,
Шаг, другой, споткнулся… поднимусь…
И открылась снова карта жизни,
Ветеран, хоть только двадцать два.
И пойду хоть даже зубы стиснув,
Не закончилась еще моя война…

Всего неделя из Чечни,
По нам опять скучают горы.
Мы собираем рюкзаки,
И греют летчики моторы.
Вновь на плече ремень АК,
И тяжела моя разгрузка.
Вот тащит Клен свой РПК,
Частит Кореец матом русским.
«К машинам» отдан нам приказ,
И замер борт уже на старте.
Мы улетаем на Кавказ,
Домой вернемся только в марте.
Вертушка ждет на полосе,
Стихают шутки и подколы.
Готовность боевая всем,
Вновь полон класс военной школы.
По склону тропка как змея,
Здесь камень может прятать мину.
Задача всем бойцам ясна,
В бою прикрыть другому спину.
Гудят натружено ступни,
След в след, движенье средним темпом.
Вон вдалеке видны огни,
Село с враждебным ныне тейпом.
Задачу выполнит спецназ,
И возвратиться он на базу.
Чтоб через сутки вновь уйти,
Согласно новому приказу…

Надеты маска, броник и разгрузка,
Скупыми жестами расписана роль мне.
И шансов выжить предусмотрено не густо,
В лихом бою на не объявленной войне.
Держу свой сектор принимая позывные,
И лезть под пули каждодневный тяжкий труд.
Здесь не в почете бонусы и чаевые,
Медали тоже тут не часто выдают.
Моя судьба, она же и моя работа,
Так получилось что совпало, повезло.
Менять ее на что-то вовсе неохота,
Я на земле работой уменьшаю зло.
И были раны, боль была, была обида,
За тех кого спасти не удалось.
Спецназ как мощная взведенная пружина,
Вперед ее толкает боевая злость.
Вот перерыв возник меж двух командировок,
Жену увижу, сына подержу в руках.
Подрос парнишка, стал азартен, смел и ловок,
Ему неведомо такое слово – страх.
И снова в телефоне: «Сбор в шестнадцать двадцать»,
Тревога общая и где-то снова в бой.
Опять в дома сквозь окна предстоит врываться,
Забыв на время слово мирное «покой»…

Не пробито пулей легкое, не подорван БМП,
Моя память что-то новое преподносит мне во сне.
Не убиты Колька с Витькою, Джон кричит бойцам «В обход»,
И летеха пулеметчикам сам команды отдает.
А еще радист десантников докричался до штабов,
Там ему сказали «к вылету вертолет уже готов».
Пули в цинке не закончились, нож не выскользнул из рук,
Шанс судьба дала на выходе, не замкнула смерти круг…
Пот холодный, утро раннее, было все наоборот,
Был спецназ в упор расстрелянным, и десантников весь взвод.
И молчала жутко рация, и патронов в цинке нет,
Госпиталь и операция, маты, крики, тихий бред.
И от крови руки скользкие, умирает рядом друг,
Защищались малой горсткою, ад войны пылал вокруг.
Было трудно все же выжили, возвратились не в гробу,
И во сне переписать смогли, свою сложную судьбу.

Я помню этот бой, он словно был вчера,
Вели колонну мы из Гудермеса.
А у судьбы была своя игра,
Засада, и не выйти из замеса.
Подорван БТР, колонна вся в дыму,
Тенями вдоль машин снуют солдаты.
Не мы себе пророчили войну,
Из схронов доставая автоматы.
Еще два взрыва, лупит РПГ,
И пулеметчик не щадит патронов.
Мои ребята залегли кто где,
Команда сборная из СОБРов и ОМОНов.
Во справа огрызнулся РПК,
Подствольниками слева поддержали.
Смерть пляшет вдоль колонны гопака,
Но всех к себе она возьмет едва ли.
Мы выстояли, затихает бой,
Пришла пора подсчитывать потери.
Не делим трупы мы на «свой»,«чужой»,
Род войск один, для всех свинцовые метели.
Двухсотых сорок и трехсотых семь,
И нервный тик и комом в горле горечь.
Война не праздник – это ясно всем,
Но тот кто выдумал ее – он сволочь.
И вот теперь листая фоторяд,
Протезом глажу поседевший волос.
И вспоминая сборный наш отряд,
Я слышу всех бойцов знакомый голос…

«Здравствуй мама я пишу тебе письмо,
Снова в перерыве меж боями.
Мне служить совсем не тяжело,
Лишь бывает страшно временами.
Был вчера с боями Грозный взят,
За него мы долго воевали.
У меня сломался автомат,
А другого мне пока не дали.
Кушаем мы очень хорошо,
И тепло одеты не печалься.
Понимаю вам там тяжело,
Потерпите, год всего остался.
Береги сестренку и себя,
Попросите дров у дяди Паши.
Мама очень я люблю тебя,
И хочу твоей я пшенной каши.
Я вернусь, мы с вами заживем,
Дом построю, вырою колодец.
Землю у колхоза мы возьмем,
Будем не считать каждый червонец.
Ну прощаюсь, мне уже пора,
Снова в строй, целую, обнимаю.
Веселится пусть там детвора,
Все пока, позвали, убегаю…»
Сына не смогла дождаться мать,
Был убит в бою он под Аргуном.
Не перестает она рыдать,
О своем родном, веселом, юном…

Здравствуй поле, здравствуй луг, я вернулся,
Покалечен и озлоблен, но живой.
И щекой к земле родной прикоснулся,
Был внезапно оглушен тишиной.
Год войны, три с половиной в зиндане,
Ад кромешный под названием плен.
Не успел сказать слова любви маме,
У креста не разгибаю колен.
За три года испытал, навидался,
Четверых бойцов я похоронил.
Чудом выжил, хоть от ветра качался,
Когда к нашим из сарая выходил.
Дай мне Господи терпенья и воли,
Научи меня смеяться опять.
Дай жену мне и детишек поболе,
Не давай мне Боже больше умирать.

Вот и прожито военное лето,
Вот и осень над горами дождит.
И опять в командировке мы где-то,
Где террор мою страну теребит.
Вновь легла на плечи тяжесть разгрузки,
И в руках любимый мой винторез.
Вспоминаю дом, становится грустно,
Там неоднозначен жизненный срез.
Тропы снова нас уводят в ущелья,
Не перестает СпецНаз воевать.