Новелла Матвеева - Мой караван. Избранные стихотворения (сборник)

Жил-был пожарный в каске ярко-бронзовой,
Носил, чудак, фиалку на груди.
Ему хотелось ночью красно-розовой
Из пламени кого-нибудь спасти.

Мечта глухая жгла его и нежила:
Вот кто-то спичку выронит, и вот…
Но в том краю как раз пожаров не было, –
Там жил предусмотрительный народ.

Из-за ветвей следить любила в детстве я,
Как человек шагал на каланче.
Не то чтобы ему хотелось бедствия,
Но он грустил о чём-то… вообще.

Спала в пыли дороженька широкая,
Набат на башне каменно молчал,
А между тем горело очень многое,
Но этого никто не замечал.

Когда одна я,
совсем одна,
И нет меня в мире одней;
И так высо́ко стоит луна,
Что земля темна и при ней;
И холодный ветер пахнет травой,
И веки смыкаются в полусне, –
Тогда
Является мне
На стене
Река
И чёлн теневой.
А в том челне старина Гек Финн
Стоит вполуоборот;
И садится он,
и ложится в челнок,
И плывёт, закурив, плывёт…
В лучах пароходов и городов,
На усах световых систем,
Один – одинёшенек – одинок, –
Становится точкой его челнок, –
Но не может исчезнуть – совсем…
И все
На попутных и встречных плотах
Остро́ты ему слышны,
И Гек прислушивается, привстав
(Они ему тоже смешны)…
Но один, один – до того один!
Да и я – до того одна!
И мысли грустные наши легки…
Ведь нет, Гек Финн, у твоей реки
Ни берегов, ни дна…

Вы думали, что я не знала,
Как вы мне чужды,
Когда, склоняясь, подбирала
Обломки дружбы.

Когда глядела не с упрёком,
А только с грустью,
Вы думали – я рвусь к истокам,
А я-то – к устью.

Разлукой больше не стращала.
Не обольщалась.
Вы думали, что я прощала,
А я – прощалась.

Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домишек сдул крыши,
Как с молока – пену,
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам войдёт в стену.

Сломал ветлу ветер,
В саду сровнял гряды –
Аж корешок редьки
Из почвы сам вылез
И, подкатясь боком
К соседнему саду,
В чужую врос грядку
И снова там вырос.
А шквал унёс в море
Десятка два шлюпок,
А рыбакам – горе, –
Не раскурить трубок,
А раскурить надо,
Да вот зажечь спичку –
Как на лету взглядом
Остановить птичку!

Какой большой ветер!
Ах! Какой вихорь!
А ты глядишь нежно,
А ты сидишь тихо,
И никому силой
Тебя нельзя стронуть:
Скорей Нептун слезет
Со своего трона.

Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домов сорвал крыши,
Как с молока – пену…
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам уйдёт в стену.

Любви моей ты боялся зря, –
Не так я страшно люблю!
Мне было довольно
видеть тебя,
Встречать улыбку твою.

И если ты уходил к другой
Или просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой
Плащ
Висел на гвозде.

Когда же, наш мимолётный гость,
Ты умчался, новой судьбы ища,
Мне было довольно того, что гвоздь
Остался
После плаща.
Теченье дней, шелестенье лет, –
Туман,
Ветер и дождь…
А в доме событье – страшнее нет:
Из стенки вырвали гвоздь!

Туман, и ветер, и шум дождя…
Теченье дней, шелестенье лет…
Мне было довольно, что от гвоздя
Остался маленький след.

Когда же и след от гвоздя исчез
Под кистью старого маляра, –
Мне было довольно того, что след
Гвоздя
Был виден – вчера.

Любви моей ты боялся зря, –
Не так я страшно люблю!
Мне было довольно
видеть тебя,
Встречать
Улыбку твою.
И в тёплом ветре ловить опять
То скрипок плач,
То литавров медь…
А что я с этого буду иметь?
Того тебе – не понять.

Всё сказано на свете.
Не сказанного нет.
Но вечно людям светит
Не сказанного свет.

Торговец чучелами птиц
Сегодня мне приснился:
Трухой, как трубку табаком,
Он дятла набивал.
Желтела иволга в тени,
В углу орёл пылился,
И не дразнился попугай,
И соловей молчал.

Торговец чучелами птиц,
Мне твой товар наскучил:
Едва пером дотронусь я
До трепетных страниц,
Как вниз летят мои мечты
На крыльях птичьих чучел,
Когда хотели бы лететь
В зенит на крыльях птиц!

Слова… Ищу их снова.
А всё не те, не те…
Удар –
И грянет слово,
Как выстрел по мечте.

…Рисует рожицы поэт,
Круги, зигзаги чертит,
Пока покажутся слова,
Которых нет верней,
И возле сомкнутого рта
Перо в досаде вертит,
Как в темноте вертел бы ключ
У запертых дверей.

Порою шум из-за дверей
Доносится неясный,
И по ошибке этот шум
Мы песнею зовём
И утешаемся: «Пусть – шум!
Бывает шум прекрасный…
Когда деревья в час ночной
Шумят перед окном.

Нам видеть их не надо:
У слуха тот же взгляд,
А шум ночного сада
Пышней, чем самый сад».

Но сделку с музой отогнав
Затрещиной немою,
Со звоном в позвоночнике,
В тяжёлой тишине,
Сижу и чайной ложечкой
Вычерпываю море,
Чтобы достать жемчужину,
Лежащую на дне.

А море?
Что ж! – мелеет…
И вот уже белеет
Сквозь воду тёмным-тёмную
Морского дна песок.
Нет,
Это ночь проходит.
Нет,
Это ночь мелеет,
И в ней белеет, как песок,
Светающий восток.

Но жемчуг мой со мною:
Жемчужницы уста
Концом ножа раскрою –
Жемчужница… пуста!

Ищу её в снотворных днях,
Ищу в ночах бессонных…
В душе космический огонь,
А на устах – зола.
О плиты творческих могил,
Бессмертьем раскалённых,
Я, может быть, не всю ладонь,
Но палец – обожгла.

И с той поры,
И с той поры
Глаза от боли жмурю…
Всего лишь палец обожгла,
А всей рукой трясу…
Я вам несу мою мечту,
Как одуванчик в бурю,
И всё боюсь: не донесу,
Боюсь, не донесу.

Всё сказано на свете:
Не сказанного нет.
Но вечно людям светит
Не сказанного свет.

Летняя ночь была
Тёплая, как зола…
Так,
незаметным шагом
До окраин я дошла.
Эти окраины
Были оправлены
Вышками вырезными,
Кружевными
Кранами.

Облики облаков.
Отблески облаков
Плавали сквозь каркасы
Недостроенных домов.
Эти дома без крыш
В белой ночной дали
В пустошь меня зазвали,
В грязь и глину завели.