Игорь Исаев - На грани

Я заглянул в проём колодца,
Где эхо пряталось меж стен.
Оно не знало нежность солнца
И мира тщетность перемен.

В холодных водах клад хранило:
Пригоршню звёзд из серебра,
Что в руки так к себе манило,
Но не давалось – нет ведра.

Оно сорвалось, утонуло,
Ушло как камнем в глубину.
Лишь ободком на миг сверкнуло…
У темноты теперь в плену.

Колодец стар был, позаброшен,
Оброс как леший мягким мхом.
Венец из брёвен перекошен,
Ещё чуть-чуть и рухнет он.

Но эхо старого любило
И пело гулко иногда.
То с ветром стоны заводило,
То песне вторило дрозда.

Я прошепчу, пусть отзовётся,
Скажу тихонечко: «Люблю!»
В ответ мне эхо рассмеётся:
«Лови! Звезду тебе дарю!»

Я оттолкнулся от житейских дел
И полетел, поджав по-детски ноги.
Давно уже я этого хотел,
В грязи блуждая в поисках дороги.

От лёгкости захватывало дух.
Протяжно пел мне ветер прямо в уши
И гнал с собой по небу словно пух —
Быть может, я ещё кому-то нужен…

А люди шли, не поднимая глаз,
Мечты ища под самыми ногами,
В халифы метя, ну, хотя б на час,
Забыв, к чему стремился мир веками.

Средь облаков я ж вовсе не один —
Ещё есть души, что летят за солнцем.
Их помыслы, одетые в сатин,
Всегда стремятся вылететь в оконце.

«Очнитесь, люди!» – крикну я с небес,
Чтоб на Земле глаза на миг подняли.
Пускай случится чудо из чудес,
И люди б добровольно шоры сняли!

Проём окна – как будто дверь в запретный мир,
Где много света и тепло ласкает душу.
Там вечный праздник, воздух – сладостный эфир,
Шагнув туда, я прогнала б из сердца стужу.

Как вышло так, что оказалась вдруг в плену,
Бесцельной жизни, где я бегаю по кругу?
Кручусь как белка, колесо своё кляну,
Но мне не выскочить, никто не даст мне руку.

В какой-то миг я осознала, что одна,
А все вокруг, лишь шелуха с улыбкой лживой.
Как трудно выбраться с заилистого дна,
Когда вверху горят глаза огнём поживы.

И даже тот, в ком растворилась целиком,
Как будто походя, облил с усмешкой грязью.
И все за спинами шушукались тайком,
А я латала сердце, порванное мразью.

Дым сигаретный тихо тает в вышине,
Так жизнь моя неумолимо пролетает.
Как часто ждём своё спасение извне,
Но только вестница-судьба о том не знает…

Ленивый снег кружится тихо за окном,

А я стою печально с думой об одном —

Прошло совсем немного с нашей встречи дней,

Улыбку счастья запорошила метель.

Шагами ночью загоняю память в тень —

Куда не гляну, вижу профиль твой везде!

Аллеи наши, где с тобой бродили мы,

Морозом скованы, заснули до весны.

Они проснутся вновь, когда придём туда,

Я обниму тебя, теперь уж навсегда!

Теченье жизни нас стремительно несёт,
Через пороги бурных вех, событий, судеб…
Кого о камни разобьёт, кого спасёт,
На берег, выбросив, где ветерок остудит.

Вот и меня поток пытается увлечь,
Маня на дно, в свои холодные глубины.
Я ж всем назло гребу – не время в бездну лечь,
С последних сил пытаясь выплыть из стремнины.

На берегу ж зеваки бьются об заклад,
Смотря азартно, как я грязь воды глотаю,
Гадая, вырвусь ли вперёд, иль кану в ад,
С ухмылкой видя, как мои усилья тают.

Но всё ж я выплыву, зажав зубами крик!
Прорвусь к воде ключей, чистейшей словно нежность.
Раскинув руки, я поймаю счастья миг,
Всю хрупкость сущего приняв как неизбежность…

Заигрывала с ветром занавеска,
А он её волнительно ласкал.
Она то льнула, то сбегала резко.
Шептал он ей, что лишь одну искал.

А за окном деревья осуждали —
Шушукалась беспечная листва.
Заглядывали в окна и вздыхали,
О том, что не узнают никогда.

А я сидел на кухне одиноко,
Жевал сосиски, пил остывший чай,
И думал, что нам надо ведь немного,
И о тебе тихонечко скучал…

Сижу на заветной скамейке в метро,
Где всё так знакомо, всё дышит лишь нами.
Всегда здесь так было уютно, светло,
И счастье крутилось у нас под ногами.

Но время составом по рельсам неслось,
Мельканьем огней наполняя нам душу.
Расстаться опять в этой жизни пришлось,
Я снова один и мне зябко как в стужу.

Светильник луною висит надо мной,
Железный декор давит грудь – словно в клетке.
Когда-то мы здесь целовались с тобой,
Сидели как птицы весною на ветке.

Витраж цветом нежным подсвечивал нам,
Теперь лишь осколки, что ранят так больно.
Душою и сердцем остался я там,
Где были мы вместе, где чувствам раздольно.

Как узник сквозь прутья решётки смотрю
И жду той минуты, когда ты вернёшься.
Присядешь тихонько, прошепчешь: «Люблю!»
И ласковым светом мне в сердце вольёшься!

Опять ушёл. Совсем одна! И дверь закрылась перед носом.
«Зачем он так?! Ведь я люблю!» – стою в тиши с немым вопросом.
И только эхом звук шагов, что отдавались болью в сердце,
Слезами застились глаза, как будто в них щепотка перца.

Уткнулась носом я в порог, мордаху положив на тапки.
Я за него порвала б всех, чтоб не заглядывались шавки!
Какое счастье с ним гулять, любую прихоть исполняя,
За палкой весело бежать, хвостом без устали виляя!

Смотреть в любимые глаза и млеть от безыскусной ласки,
Носиться с лаем по кустам и ощущать себя как в сказке.
Держать зубами поводок, с прогулки возвращаясь рядом,
Ведя его в большой наш дом, под неусыпным карим взглядом.

Готова ждать тебя всю жизнь, в тоске безумной изнывая!
Твой тапок лапами обняв, лежу как будто неживая.
Вернись скорее! Я прошу! Ещё чуть-чуть, сорвусь – завою!
Одной быть долго не могу! Живу, дышу одним тобою!

Над пёстрой ширмой кукла роль свою играет.
Её движения бесхитростны, просты.
Они рождают смех, и злоба в людях тает,
Затронув в спящих душах скрытые пласты.

В ней фальши нет и шелухи пустой притворства,
Лишь голый нерв, что как струна в сердцах звучит.
Он души чистит наши с истинным упорством,
Крича нам громко то, о чём порой молчим.