Ольга Барсова-Волынцова - Подумай о смысле жизни

В послевоенные года
На улочке одной Берлина —
Встречался часто мне тогда
Босой мальчишка в брюках длинных.

Черна как смоль копна волос,
Кудрями крупными завита,
Лазурь в глазах, курносый нос,
Овал лица, дождём умытый.

Не по годам серьёзный взгляд:
Хоть улыбался он прохожим,
Но помнит, как пять лет назад
Был род его весь уничтожен.

Не плачет больше – только грусть
В глазах застыла серой каплей,
С сестрой и мамой наизусть
Стихи и он учил когда-то.

Когда-то был уютный дом,
Счастливым, беззаботным детство
И звонкий смех со всех сторон
Детей, что жили по соседству.

Отец был призван на войну,
Ушёл в июне, в сорок первом,
Оставив мать с детьми одну:
«Вернусь! – сказал он. – Непременно».

Но дважды ранен был в бою,
Смертельно ранен под Варшавой,
За мать, за Родину свою
Погиб героем Вечной славы.

Войска немецкие вошли,
Взяв в пленные детишек малых,
Всех женщин, стариков сожгли,
Души живой и не оставив.

Прошло довольно много лет…
Гавроша часто вспоминаю:
Где он сейчас, жив или нет?
Я ничего о нём не знаю.

В восьмидесятые года
В посольстве города Берлина
Мне руку протянул тогда
Посол высокий в брюках длинных.

Уж не черна копна волос,
Виски покрыты сединою,
Лазурь в глазах, курносый нос —
Ну вот и встретились с тобою!

Не смог я скрыть эмоций сильных:
«Неужто тот мальчишка ты?!»
И громким голосом глубинным
Он рассмеялся от души.

И слёз не скрыл я – это правда,
Какая встреча, вот дела!
Судьба мне лучшего подарка
И приготовить не могла!..

Передо мной стоял солидный
И благородный господин.
Как выжил и достиг вершин он?
Ведь сирота, совсем один…

Учился много и работал,
За острый ум и добрый нрав
Зачислен был по льготной квоте
На курс ин. язов и юр. прав.

Легко давались все науки,
Легко давались языки,
Но, вспоминая мамы руки,
Не мог спастись от злой тоски.

Как он хотел с ней поделиться
Своими светлыми делами!
Но лишь во снах родные лица
Являлись тёмными ночами.

Не рубцевались раны в сердце,
Не затухала боль в груди,
Но парадокс – теперь уж немцы
Шли молча на его вердикт.

Хоть поколения сменились,
Но это дети тех отцов,
Которые в войну глумились,
Сжигая женщин, стариков.

Но наш герой великодушен,
Не стал жестоко мстить врагу —
Нашёл любовь свою, женился,
Отвёл невесту к алтарю.

И лишь с рожденьем первой дочки
Вдруг стала исчезать тоска,
Душившая слезами ночью,
С мальчишки сделав старика.

Вот ради этих детских ручек,
Чтоб не теряли больше мам…
Ведь, как никто, он знает лучше,
Как нужен мир нам среди стран!

В просторном строгом кабинете,
Гранитный растворяя мрак,
По центру зала в ярком свете —
Российский герб и алый флаг.

Пусть презентабельно и чинно,
Дожив до серебра седин,
В посольстве города Берлина
Всем сердцем служит господин.

Влезает беспардонная Химера,
Кусается, цепляет за плечо —
Какая наглость, жуткие манеры!
Я вижу, ей преграды нипочём.
Закрутит, закружит в игривом танце,
Оставит след укуса на плече,
Я не хочу с тобой уже сближаться,
Я не обязана тебе уже ничем.
Осмотрится – и снова повторенье:
Кусается, цепляет за плечо,
Прошу тебя, не тронь духотворенье,
Не будь жестоким, жалким палачом!
Разбрызжет сок печатными следами…
Не обижайся, просто уходи:
Игру я прерываю между нами —
Уж слишком долго мне она вредит.
Сыта твоею ложною идеей,
Нет вымыслам и чаяньям пустым,
Я повзрослела и уже седею,
Ход времени, увы, неумолим!
Но порожденье Тихона с Ехидной
Не хочет покидать мою артель,
Настало время нам прощаться, видно,
Но тянет время беспощадный зверь.
Влезает беспардонная Химера,
Оскалив зубы, но уходит в ночь…
Прощай, слепящая когда-то вера!
Исчезни навсегда, исчезни прочь!

Светла поэзии строка, когда не пишут на продажу,
Когда никто не знает даже, как мысль чиста и глубока.
Когда рождаются стихи, сравнить с младенцем даже можно,
Ведь тайны Лиры велики, понять их смысл довольно сложно.
Но через годы узнаёшь, о чём она тебе шептала,
И понимаешь, что не ложь, а только правду предсказала.
Созвучны многие слова, но не ложатся строки в душу,
Где управляет голова, где смысл их рифмою задушен.
Светла поэзии строка, когда не пишут на продажу…
Когда твой друг не знает даже, как извергается душа.