Николай Войченко - И смех, и слезы

Заброшенный парк,
забытое место…
Кто был хозяин?
Увы, неизвестно.
Исчезли тропинки,
воздух печален,
И, кажется,
мрак здесь был изначален.

Угрюмы стволы,
листва почернела,
Шуршит родник
под кустами несмело.
Солнечный луч
не пробьётся сквозь крону,
Дикие псы не разбудят ворону.

Сыростью,
тленом тянет с болота
Чёрным провалом зияют ворота.
Грусть и тоска здесь частые гости,
Нет здесь веселья,
нету и злости.

Больно смотреть на это забвенье,
Кажется,
жизнь – всего лишь мгновенье.
Что вспоминают дубы вековые?
Юность свою,
года молодые?

Как здесь кипели страсти шальные,
Ссоры, дуэли,
раны сквозные,
Стоны проклятья,
бинты кровяные…
Были ведь,
были деньки удалые!

Были балы и
ночные свиданья,
Были надежды,
томленья, гаданья,
Встречи, объятья,
вздохи, признанья,
Были измены,
слёзы, страданья…

Но пронеслись над парком столетья,
Кануло всё во тьму лихолетья.
Редкий прохожий сюда забредёт –
Что в запустеньи он этом найдёт?

Мне плевать на ваши законы,
Сам указы могу сочинять.
Не терплю над собою короны,
Я бродяга – свобода мне мать!

Мне бескрайнее небушко крыша,
Звёзды, месяц в пути фонари,
В горы я забираюсь повыше,
Чтобы красок коснуться зари.

Частый гость у рокочущих гребней.
Шторм морской родимый мне брат,
Пенье птиц телевизора бредней
Сердцу радостней во сто крат.

Вы в плену политических блудней,
Не разбить вам валютных оков,
Ненавистная серость будней
Превратила вас в стадо рабов.

Город смял ваши души и волю,
Исковеркал любовь и мораль.
Не хотите рвануть вы на волю,
Манит в «рай» политический враль.

В легких смесь дымов и бензина,
И пьянит вас не лес, а вино,
Смысл жизни – товар в магазине,
Развлеченье – страшилки в кино.

В города захожу мимоходом.
Прикупить одежонку да чай,
И спешу вновь навстречу восходам:
«Эй, Светило! Бродягу встречай!»

Как безумна страсть людская,
Как ничтожна суета,
Вздорный гвалт не умолкает,
А вокруг всё – пустота.

Одиночество прекрасно
Средь бездумной маеты.
Только это всё напрасно –
Не найти мне красоты.

У зрелости есть свой удел,
Возможностям своя граница.
И что для юных не предел
Увы, порой нам только снится.

Стекло бесстрастно отражает
Моё усталое лицо,
Разруха тень свою бросает
На обручальное кольцо.

На пальце золото когда-то
Носил, как счастия залог,
Мечтал: счастливо и богато
Прожить семье поможет Бог.

В наивности своих фантазий
Не ждал грядущих я преград,
Пока семейных безобразий
Не распахнул мне двери ад.

Потом уже всё это было…
Кто в этом больше виноват?
А месиво скандалов плыло,
Выплевывая грязный мат.

Всё вроде просто и обычно,
Всё вроде так, как у людей.
Со стороны – совсем прилично,
Ну, не считая мелочей.

Потом, с годами, мы мудреем
И знаем цену мелочам,
Хоть зачастую не умеем
Гордыню подчинять мозгам.

Финал – разбитое корыто,
Диагноз – нервы в лоскуты,
Страстями сердце перебито
И в пепел выжжены мосты.

Загашу сигаретою ярость,
Обожгу крепким чаем стакан,
Запущу в своё тело усталость –
Упаду на старинный диван.

Пошуршу я газетой неспешно,
НТВэшный поймаю канал,
Над стихом повожусь безуспешно –
Раздражения стихнет накал.

День случился неровным и трудным.
Споры, ссоры и ругань кругом.
Вечер будет и долгим и нудным.
И тоска будет ныть за окном.

Что мне доля, где нету свободы?
Что мне труд, где радости нет?
Быть рабом царицы-утробы? –
Боже, дай мне мудрый совет!

Не один! – Это всё, что мне надо.
Не один! – Подари мне свой свет
Знать хочу, что ты будешь мне рада,
Верить – дашь долгожданный ответ.

Сердцу мутно,
Хмарь на душе.
Тяжко, пусто,
Кровь на ноже.

Чёрный ветер,
Клочьями мрак.
Стылый вечер,
Трепет и страх.

Мысли рвутся,
Нервам предел.
В мозг вопьются
Тысячи стрел.

Прочь гитара –
Стон на струне.
Песня из бара –
Дрожь по спине.

Тонет в луже
Бледная тень.
Будет хуже
Завтрашний день!

С туч на толпу
Льёт дождь.
Люд под стопу –
Глуп вождь.

Зверь бьётся у врат –
Стынь мрак.
Кровь красит закат –
Лют враг.

Гарью, ознобом
Смят сон.
Бредить голодным
Сквозь стон.

Слепнет в пыли
Весь свет.
Убить не смогли
Наш век.

В сердце стучится
Семь бед.
Что-то случится?
НЕТ! НЕТ!!

Васильки по полям по-разброшены,
Травы уж который год не покошены,
И постели чистым льном не застелены,
Плач с бедою до сих пор не разделены.

По утрам туман стоит неразбавленный,
Урожай лежит ветром поваленный,
И платочек у крыльца неприветливый,
И котёнок у плетня неответливый.

По ночам в степи ветер вьюжится,
И к утру в углах морозь стужится,
За околицей с реки стоны слышатся,
Воронье бедой чёрной кружится.

Не кует уже кузнец плуга ковкого,
Не заменит никто сына ловкого,
Не прошла вдали хворь чужбинная –
По селу прошлась Смерть всесильная.

Не поется над селом песня вольная,
А пирует за окном тварь довольная,
Сиротеет за селом степь широкая,
Дева у креста поет слепоокая.

Сколько оттенков у чёрного цвета,
Сколько он в ширь, в глубину?
Что, ослепительней чёрного нету?
Плыть или сразу ко дну?

В чёрном крике распахнутый рот,
Чёрный оскал на лице,
Боль и тоска, чёрный озноб,
Молнии в чёрном стекле.

Есть ли смысл
предаваться унынью,
Жизнь затолкав в черноту?
Лучше сдружусь я
с небесною синью
И окунусь в красоту.

Решено! Безнадегу в болото!
Вымоюсь в чистом ручье,
Туча с тоской шипит косорото,
Тая в ожившем луче.