Ирина Туманова - Он и она

Он, похоже, старше моего отца.
Дьявол, рядом с ним бегут
по спине мурашки и слабеют ноги.
Давно такого не было.
Хочется принести ему
нитроглицерин,
а потом заняться любовью…

Он поступил не честно.
Всегда говорил, что женат,
а это означало, что она не несет
никакой ответственности за его жизнь.
Она только маленький или,
уж если ему так хочется,
очень большой праздник.
И вот тебе на…
Оказывается, они давно
хотели развестись и лишь
из-за дочери этого не объявляли
своим родственникам.
И вот теперь, так как ему очень
понравились их маленькие
и большие праздники,
он созрел и всенепременно
решил на ней жениться.
Кошмар! Да, праздники —
и для нее тоже праздники,
и там нет никакой фальши.
Но есть еще очень много
поглощающих ее разностей,
кроме их праздников,
неприкосновенное…
В какой-то мере это ее трудности
и ее свобода одновременно.
Зря изначально он не сказал
всю правду о себе, зря…

Обычно он ждал ее на перроне…
Стоял у первого вагона
в своем стильном пальто,
с дипломатом, читал газету.
Это случайность, что жили
они на одной ветке метро.
Здорово, можно было
чаще видеть друг друга.
Она работала дальше от метро
и появлялась на пару поездов позже.
Чаще была одна,
иногда с кем-то из сослуживцев.
Они молча ловили взгляды друг друга,
остальное – не сегодня.
Смысл дня:
проехать в метро в одном
вагоне, такая вот маленькая тайна.
У другого дня тайна будет другая.
Они, тихо раскачиваясь в такт поезда,
смотрели друг на друга
поверх голов и газет.
На следующей остановке заходила
в вагон его жена. Он целовал ее в щеку,
брал из рук сумку,
они что-то начинали обсуждать.
Он продолжал спокойно и тихо
смотреть поверх голов и газет.
В другом конце вагона ему
отвечали таким же
всепонимающим взглядом.
Через одну – его остановка,
она ехала дальше.
Им было хорошо и спокойно.
Поболтать по телефону можно
будет завтра во время работы.
Ничего не хотелось
менять в своей жизни…

Они иногда встречались
после работы, просто чтобы
прогуляться и поговорить.
Им было интересно вдвоем.
Одинаково ощущали биение улиц,
наблюдали жизнь и испытывали
определенную взаимную нежность.
Большого количества времени
для прогулок у них не было,
иногда весь вечер
просто молчали, но это
окружающим могло казаться,
что они молчат. Внутренний голос
говорил непрерывно.
Иногда становилось весело,
они смеялись. Гуляли по
бульварам, сидели в парках,
ходили вдоль набережной
Москва реки. Полуобнявшись,
держась за хлястики джинсовых брюк,
они выглядели как подростки,
хотелось шалить,
немного кричать
и целоваться под желтым фонарем.
Ведь если ты уже взрослый,
совсем не значит, что тебе нельзя шалить,
например, пинать ногой камушек
или говорить всем прохожим:
«Добрый вечер!»
Совершенно неожиданно
он сделал легкое
отталкивающее движение.
Нет, нет, не так, чтобы упасть.
А чтобы непроизвольно
сделать шаг в сторону.
Он всегда был необычайно внимателен,