Анастасия Куликова - Несколько рифмованных мыслей

Чужим поцелуям подставлены губы,
без страсти вливаюсь в чужие уста,
сегодня послушной я буду… и глупой.
…И снова ушедшая ночь не пуста.

Чужое «прости» в опустевшей постели,
под утро исчезнет опять в никуда,
исчезнет и запах пьянящего хмеля
и щёку пометит немая слеза…

А годы проходят, они не чужие,
душа улетает туда, в небеса,
и радость, и счастье становятся злыми,
душа улетает вслед горьким слезам…

Я, наверно, смертельно устал
Грузу лет подставлять свои плечи,
Видеть злобный судьбины оскал,
Что собою мне сердце калечит,

Я устал от сомнений в душе,
От неверия в близость надежды,
От того, что теряю уже
В океане мечтаний мятежных.

Я устал разрываться навзрыд,
Замыкаться в себе, как улитка,
И испытывать бешеный стыд,
Что висит надо мною, как пытка.

Я, наверно, хочу умереть,
Тяжело быть по жизни ведь лишним,
Лучше сразу прервать круговерть
Этой в горечи правильной жизни.

Ревут трибуны, рвут мне вены,
на грани жизнь, на волоске,
усталость больно сводит члены
и меч дрожит давно в руке.

Отброшен щит теперь ненужный,
струится кровь по животу,
толпа к паденью равнодушна,
победа ей лишь по нутру.

Кружусь, потом стою на месте,
ногам споткнуться бы пора,
одна распорота до кости.
вторая пикой сражена.

Но я упорно лезу в драку,
пока теплится жизнь во мне,
уж лучше бросится в атаку,
чем извиваться на песке.

Пусть кровь струёй бежит за мною
второю тенью, но я жив
и не стою к врагам спиною,
издав прощальный в беге крик.

Вот я устал, и сил нет боле,
последний мой остался взмах,
и меч летит послушный воле,
и смерть моя горит в глазах.

Арена, круг песчаный,
тореро, шпага, смерть,
струится кровь фонтаном,
рукав помечен в медь.

Игра теней и света,
горячечный азарт,
смерть, словно эстафета,
и замер крик в глазах.

Рога острее пики
идут на абордаж
и надо стать великим,
вот в этот миг, сейчас.

В испуге столбенеет
трибунная толпа —
минута откровенья
но смерть порой слепа.

Карающей громадой
мчит бык на гордеца…
тореро в шаге… рядом…
и вот на гладь песка,

за алой каплей капля
чернеет на глазах,
поднята в воздух сабля…
улыбка на губах…

Жизнь моя! Ты идёшь из откуда в куда?
Из бескрайних полей зеленеющих юга?
Из предгорий, с которых приходят снега
и несётся по травам холодная вьюга?

Жизнь моя! Ты – осколок, отбитый от дней,
наслаждение, ставшее болью и кровью,
и закончишься жарким бегом ярких смертей,
заслонившись от света извечною тьмою.

Жизнь моя! Ты сегодня, как дева, добра,
та, что нежно чесала бока грубой щёткой,
а потом заострили к сражению рога,
раззадорили бешенство кожаной плёткой.

Жизнь моя! Из боя выйдет только один,
а второй на арене объятия смерти
распахнёт, время возьмёт его молодым,
вопреки уходящей твоей круговерти.

Он в Бога верует, но проливает кровь,
я же – язычник- бык с острейшими рогами,
он носит крест во избежание грехов,
я бью копытом землю и хожу кругами.

Капоте алое живёт в его руке
и жало острое вторую украшает,
но вижу – смелость вся висит на волоске,
и шепчет что-то он о кущах дивных рая.

Глаза застыли, из ноздрей струится пар,
тяжёлой поступью прошёлся по арене,
по шкуре солнечный бежит змеёй пожар
и рад я в жизни безвозвратной перемене —

прольётся чья-то кровь сегодня на песок,
а я стою и вижу толпенные лица —
один большой ревущий безобразный рот,
вот он, слепец, теперь действительный убийца.

Закончена борьба и капли пота
покрыли тело с головы до пят,
лицо горит от сладости полётов
и огоньками полон дикий взгляд.

Соблазн велик – словами все испортить,
но поцелуем скованы уста
и дрожь спешит к нетерпеливой плоти,
чтоб вновь войти в покорные врата.

В движеньях нет поспешности безумной,
но ногти чертят на спине узоров вязь
и вдруг затих крик страсти безрассудной —
плотина рухнула, свободой насладясь.

Мы пили тёплое вино,
я улыбалась без причины
и музыка звучит давно.
Я не хочу любви кончины.

В руке держала я фужер,
наполненный вином кровавым,
мне дела нет до миражей,
ты улыбаешься лукаво.

Сегодня знаю – только мой
и тело жаждет телу сдаться,
не нужен мне пустой покой
и я прошу тебя остаться.