Андрей Шлапак - Записки таксиста

Со временем Чавес примкнул к группировке Прохора, так как навыки, полученные им в Легионе, лучше всего оплачивались в криминальном мире. Для охраны Яблочника Прохор хотел отправить пару из своих шестёрок. Чавес был для Прохора джокером, которого он выкидывал в последний момент, держа в рукаве. Только бывший легионер Мигель Ляра, который уже давно жил под другим паспортом гражданина Украины и носил имя Сергея Соборного, по сути, имея двойное гражданство, как оказалось, кавказцев ненавидел не меньше, чем американцев, поэтому Прохор не стал перечить.

Но это был неверный ход. Это стало понятно, когда ДАФ Яблочника заехал в заброшенный цех завода Стеклоизделий, который давно простаивал, и где находилась база ОПГ Прохора. Когда Егор опустил гидроборт, Алескер и Сафалан, одновременно упали на спину. Кое-кто из боевиков Прохора попятился назад, понимая, что дело пахнет жареным.

Ангина подошёл к бездыханным Алескеру и Сафалану и, наклонившись, попытался нащупать пульс на запястьях обоих, но опасения присутствующих подтвердились.

Азера задохнулись. Гидроборт настолько придавил их к ящикам с яблоками, что боевики не смогли дышать. Смерть наступила, как только Егор с Чавесом выехали за территорию рынка. Кавказцы были даже не в состоянии позвать на помощь.

Вся банда была в сборе, около тридцати человек, но больше всего два жмурика произвели впечатление на Яблочника, которого сразу потянуло на рвоту, и он блевонул забежав за машину.

Прохор посмотрел своим испепеляющим взглядом в глаза Чавесу.

– Ну, кто же знал, что у них аллергия на яблоки, – пытался, было пошутить Чавес, но даже любителю чёрного юмора, двухметровому Кувалде, которого прозвали так за его кулаки не человеческого размера, это шутка показалась не уместной.

– Ну, и где вы их зацепили? – поинтересовался Прохор.

– Они на рынке к нам подошли, – включился Егор, выйдя из-за машины, закончив малоприятную процедуру опорожнения желудка верхними путями. – Меня ишаком обозвали.

– Ты зачем туда поехал? – продолжил Прохор, обращаясь к Чавесу, не придав особого значения словам Яблочника. – Твоя задача была стрелку забить, а ты что вместо этого сделал? Двух жмуриков приволок. Что мы теперь Азиму предъявим? Два трупа за одно гнилое слово. Да за это даже в девяностые не убивали, а если и находился кто-то без башни, то жил он не долго. Может быть, у вас в Легионе это было в порядке вещей, месье Ляра, но у нас так не принято.

– Я с азерами сам базарить буду! – глядя на Прохора волком парировал Чавес.

– Что значит сам? – вмешался Вано. – На стрелку один пойдёшь? Ты же всех подставил.

– Даже если всё по-нашему пойдёт, – продолжил Прохор, – кто с нами после этого дело захочет иметь. С братвой, которая мочит по беспределу.

Чавес в последнее время, чувствуя свою безнаказанность, и особое положение в группировке, стал зарываться. Решив блеснуть, он разыграл сцену на рынке, которая была бы хороша для какого-нибудь экшена, но такое кино в реальной жизни братвы имело мало шансов на хеппи-энд.

– Я этих зверей мочил и буду мочить! – пытаясь казаться твёрдым, изрыгнул Чавес.

– Пистолет, – скомандовал Чавесу Прохор, требуя вернуть когда-то им же выданное оружие.

Легионер достал из-за пояса кольт, выпотрошив патроны наземь. После чего небрежно кинул пистолет в сторону Прохора. Кольт, скользнув по бетонному полу, остановился у ног главаря.

Прохор, выхватив из-за пояса Беретту, всадив пулю в лоб Чавеса, следующая пуля угадила прямиком в сердце Яблочника. Этого Прохору показалось мало, и он высадил всю оставшуюся обойму в лучшего бойца в своей команде, которому ещё совсем недавно он мог поручить самое сложное задание, доверяя Легионеру, как самому себе.

Криминальный бизнес, требует соблюдения жёстких правил, правил в которых не может быть никаких исключений. Ошибка бывшего легионера Мигеля Ляра была в том, что он совершил необдуманный поступок и пусть даже непреднамеренно, но всё-таки отправил на тот свет двух людей, не имея на, то веской причины.

– Ангина, Гера, всех жмуриков в машину, – скомандовал Прохор. – Машину в лес и сжечь. Хоть вы не облажайтесь. Сделайте всё как надо. Философ возьми Кувалду, и подстрахуйте ребят. Остальные по домам.

Может быть, кто-нибудь другой окажись он на месте Прохора устроил бы разбор полётов и прочитал лекцию братве о понятиях, проведя работу над ошибками, но это было не в стиле Прохора, который слову предпочитал действие. Каждому кто присутствовал при расстреле, было всё понятно без лишних слов. Чавес получил то, чего давно добивался, а Яблочник, вступив в игру, в которой люди его склада всегда проигрывают. Когда в клетку к хищникам запускают зайца, не у кого не возникает вопрос, что будет дальше.

– Ты думаешь сжечь машину – это выход? – поинтересовался Вано у Прохора.

– У тебя есть более гениальный план? – вопросом на вопрос ответил Прохор.

– Все знают, что Чавес твой человек, его наверняка видели на рынке.

– Если кто-то что-то и видел, то наверняка видел всех четверых. Хозяина пусть и сгоревшей машины установить несложно, а вот сгоревшие трупы опознать практически невозможно.

Братва во главе с Философом, прозванным так за особый склад ума и лицом отмеченным печатью интеллекта, что, как правило, несвойственно лицам со склонностью к правовым аномалиям, взялась за дело. Из грузовика было выгружено около сотни ящиков с яблоками, после чего четыре труппа были погружены в фургон и заставлены всё теме же ящиками с товаром. Так как убитые заняли некоторое пространство в фургоне около тридцати ящиков остались стоять возле ДАФа.

– Хоть какой-то толк с этих яблок, – сказал Вано, наблюдавший с Прохором за данным действом.

– Ничего мы своё ещё возьмём, – отреагировал Прохор, наклонившись за кольтом Чавеса.

Как только стемнело, ДАФ Яблочника выехал из цеха завода Стеклоизделий. За рулём сидел Ангина, рядом Гера. Чуть позади их сопровождали на чёрном «БМВ X5» Философ с Кувалдой.

В X5 звучало «Радио Шансон» завывая песнями о маме и тюрьме, счастье и любви. Исполнители с лёгким намёком на талант пытались удивить свободные уши, но их мурчанию радовался лишь Кувалда. Он знал, что Философ равнодушен к подобному творчеству, поэтому заметив отсутствующий взгляд напарника, Кувалда решил вернуть его в реальность, пытаясь начать разговор.

– Тебе не кажется, что Прохор сегодня перегнул палку?

Философ оставил вопрос без ответа, что, впрочем, было в его стиле. Красиво говорить могут многие, но красноречиво по-философски молчать, способны лишь единицы. Своим молчанием он часто раздражал своих собратьев по преступному бизнесу, но предъявить ему они ничего не могли. Прохор ценил Философа за умение говорить по существу и с расстановкой, за чувство меры во всех своих действиях. Единственное о чём подумал Философ, после происшедшего – это о том, что окажись он на рынке вместо Чавеса, не пришлось бы им сейчас исправлять чужие ошибки, подставляя собственную шею.