Надежда Скорнякова - Продавец воздушных шаров

Что останется после меня?
Лишь имя из семи букв?
Эхо семи звуков —
Неплохое наследство…
Врут,
Что я умираю последней…

Моя голова – моя темница.
Одиночная камера
В сотую квадратного метра.
Окна глаз зарешечены ресницами.
День сменяет ночь…
Ночь сменяет день…
А я все в ней…
И бежать прочь,
На волю нет ни сил,
Ни желания…
Внешний мир
Меня не манит.
Он – всего лишь другая тюрьма.
Разницы нет, с какой стороны
Отбывать свой срок.
Я выбираю сама
Одиночное заточение.
Я определяю
Глубину своей вины
И меру наказания.
Заключая себя между строк,
Вплетая душу в канву слов,
Звуками портрет свой выводя,
Я досрочно освобождаю себя
По частям от оков
Своих мыслей…
Горе мое от ума…
Всю себя отпустить
Мне не хватит жизни…
Моя голова – моя тюрьма…

Если бы по небу
Как по земле пройтись…
Если бы небо
Вдруг стало твердью…
То глядя ввысь,
Можно было б увидеть
Кучевые облака деревьев
И перистые улиц и рек.
На земной глади
Миллионами фонарей
Зажигалось бы солнце,
Восходя отовсюду в антиночи.
А антидень
Сиял бы лунами
Озер и морей.
Если бы небо стало антиземлей,
А земля – антинебом,
Не пришлось быть антисобой
Никогда больше мне бы!

Рукотворное солнце,
Ночи черное покрывало разрывая,
Льет каплями листьев свет
На ровные линии. Трамваи,
По этим линиям скользя, разносят
Этот свет и человеческие массы
По сумрачным утробам квартир,
Зажигая провалы окон счастьем
От возвращения хозяев в свои стены.
Город похож на огромный муравейник,
В котором с наступлением ночи
Замирает жизнь. Наверное
Во всем этом есть смысл.
Проще спрятать свои страхи в социуме.
Только вот я – существо асоциальное.
И поэтому в моем окне
Темно и стены меня не ждут.
Я смотрю на рукотворное солнце,
И его облетающий свет,
Путаясь в проводах, оседает на моем лице.

Падаю в небо…
В быль или небыль…
Мне бы остаться,
Да нет больше сил.
Не удержаться
Мне больше на крае
Того, что украдено
Мной у других —
Зыбкое счастье,
Успев не начаться,
Тает как облако
В беззвездной дали…
И за облаком этим
Я падаю в небо…
Я падаю в небо
Далеко от земли…

Захлопнуть сердце на замок
За дверью одиночества…
И за бездушность этих строк
В процессе рифмотворчества
Закрыть, зарыть, похоронить
Мечтанья и страдания…
И в этом некого винить.
Не надо сострадания…

Я разжигала тот костер,
В который восхожу,
И я сама его огнем
Себя с ума свожу.
Я воздвигала эшафот.
Я жертва и палач.
И я топор в мою же плоть
Вонзаю. Плачь, не плачь…

Да, в этом некого винить…
Здесь лишь моя вина…
И я не в силах изменить
Того, что я одна…

Сном забыться…
Забыть… Все…
И не ждать в сон гостей… Зачем
Тревожить ночь тем,
Что и днем не дает покоя…
Разве может помочь
Иллюзия реальности
Повторить то, что душа
Превращает в связанные рифмой строки?
Мне суждено
Жить и умереть одинокой…
Все остальное – обман
Зрения и восприятия…
Избежать ран,
Спрятаться?
Вряд ли
Удастся…
Пустое занятие!

Мой дом – это не место,
Скорее обстоятельства.
В мире пространства и времени
Его не найти.
Нет пути,
Способного отыскать во вселенной
Ту постоянную,
Что являясь временной, мне не известна.

Мой дом – это скорее раковина,
Сродни той,
Что таскает улитка
У себя на спине.
Мой дом – он во мне,
Глазницы – это калитка,
Сквозь забор глухой.
Рот – мост через пропасть без дна.

Исторгая мысли мостом
Через бездну,
Захлопнув калитку замком
Солнцезащитного пластика,
Я властвую
Над тем миром
Где я не исчезну.
Он мне знаком.

Доверие вручая другим,
Я даю им нож.
Этим ножом
Можно дом мой оборонять.
Но только сложно понять,
Кто тайком
Этот нож
Мне может в спину вонзить…

Мой дом – он во мне…
И ключи от него доверить,
Нож вручить для защиты дверей
Не спешу никому…
В моем доме и одному
Беспримерно светлей и теплей…
И пусть наглухо заперты двери
Будут в нем до конца моих дней…

По крыше капель мерный стук
И по стеклу слеза
Стекает. Замирает звук.
Слипаются глаза.

Чуть слышен шорох об асфальт
Машины колеса…
Я так люблю, когда в ночи
Рыдают небеса.

Стучит в стекло осенний дождь
И просится войти
В мой дом, в мой сон. В мою тоску
Молит его впустить.

И распахнув ему окно,
Я терпкий чай с ним пью.
И спать пора уже давно,
Да только я не сплю…

Не спится нам. Ни дождь, ни я
Сегодня не уснем.
И до утра в ночи грустить
Мы будем с ним вдвоем…

Вся моя жизнь —
Граница
Между «есть» и «не быть»…
Моя профессия —
Пограничник,
А граница там,
Где «жить» и «не жить»
Сливаются в одну плоскость.
И пусть не кажется,
Что это просто!
Многие,
Да что многие,
Большинство —
Никогда не видели этот предел,
Не достигали его.
С каждым походом душа
Становится сильней и сильней…
Это как полной грудью дышать,
Когда все экономят кислород.
И меня никогда не поймет,
Тот, кто ни разу не заглянул
Под опущенный капюшон
Той, что укутана в балахон,
И косу свою стережет…
Но только я видимо,
В последний раз
Подошла к границе…
Я говорю последний,
А не крайний, как обычно,
Потому что она слишком близко…
Не отпускает…
Плохи игры
С высшими материями…
Каждому дается по вере
Его…
И мое существо-
Вание более не мыслится в бытие.
Небытие затягивает…
Бледнеют лица
Тех, кто был дорог мне…
От этого страшно вдвойне…
Голосов, способных удержать
Уже не слышно…
В тишине
Неуловимы звуки…
И не отпросить души на поруки…
Видимо в этот раз я слишком
Близко
Подошла к границе…

Моя любовь вполне осознана.
Она не зависит
От внешних и внутренних факторов,
Не привязана
К каким-либо отдельным качествам
И не требует ничего взамен.
Сам факт твоего существования
Мне вполне достаточен.

Это нечто восторгу сродни.
Это чувство заполняет меня всю,
До последней клеточки,
Обращая в прах любой негатив.
В нем есть и страсть,
И нежность, и уважение.
Но каждое из них в отдельности,
Лишь слабый отблеск целого – отражение.