Павел Егоров - Зеленое пятно окна

О, города,
сны неуловимые…
ветер, всполохи в небе,
дорога домой…
нет ничего постоянного —
станции, перегоны…
светлые глаза, улыбка —
прощай, милый мой.

говорить,
говорить,
говорить,
задыхаясь от смеха,
в жаркий сумрак окно отворить —
воздух с мёдом замешан.

зной такой загустевший —
стекло,
как же пчёлка летает?.
говорить,
говорить…
так легко,
как, вообще, не бывает.

вечером
ты приходишь с работы домой,
усталая,
садишься на крыльцо,
а там, высоко в небе, птицы летят…
что тебе надо от меня, Господи?..

Реален мир – рукой могу потрогать,
я это знаю, знаю даже то,
что тщетно искать лето – оно было,
стрекозы над водой, песок горячий…
а вот и доказательство – на лицах
еще загар, он живо нам напомнит,
что лето есть реальность, только где же
оно теперь?.. – схоластика, увы;
и слезы лить напрасно, как закончить
нелепо затянувшийся сей стих? —
неловко улыбнуться… между нами,
реальна лишь улыбка под луной.

конечно же, это обычно —
февраль… утром встанешь,
вновь вьюга
над черной дорогой, над полем,
но мнится, что это не так.

и силишься мнительность эту
отбросить – ну, снег там,
ну, ветер,
ну, ветер… запнешься на слове,
на звуке, слетевшем с небес.

повсюду белый свет,
штакетник
заборчика, зеленые кусты
есть подтверждение того,
что и на самом деле
повсюду белый свет,
возникший за неделю
по прихоти…

и тебе не спастись…
север,
полночь,
лиловое небо —
все стремится куда-то,
застыв в неподвижности…
ты
в чьей же власти?..
не спрашивай…
у Бориса и Глеба
лучше свечку поставь
от своей простоты.

огни,
летящие куда-то в ночь —
другая жизнь, забытая…
– о, тщетны
мольбы наши —
как сон, как озаренье,
видение потерянного рая
возникло вдруг
в душе моей больной.
блаженные да доживут.
аминь.

с утра туман,
снег рыхлый, без дорог мир,
крики галок,
и
терять все это…
Боже, сохрани.

слышь, как они играют,
здорово как играют,
душу тревожат.

здорово как играют,
словно для нас играют,
что ж, а похоже.

мальчик на саксофоне,
да и вон тот, патлатый,
тот, что на барабане,
с рожей, слегка помятой.

ах, как они играют,
Господи, Боже.

День яркий, но, бог мой,
какой холодный ветер
с арктических морей,
ни облака, лишь свет,
пустынны пляжи…

Ну, что ж, пора и мне,
пространство стадиона
минуя, потом вверх
по улочке кривой
брести…

Знать бы куда…

еще живу…
снег падает на волосы и тает,
в сознании, разорванном на части,
снег…
снег…
да одинокий след,
ведущий в никуда.

И то, что нет ответа
я знаю… дождь идет,
дымок от сигареты
напомнит, что нас ждет.

Но дело и не в этом,
не в том, что дождь идет,
а в том, что нет ответа,
ответа нет… лишь этот
неслышный дождь идет.

Окон зарево, город вечерний, слова,
ускользающий смысл их,
смех милый,
и о чем-то невнятно лепечет листва,
и ведь знал же о чем, да забыл я.

Я забыл, что все это не сон, наяву
протянулися наискось тени,
я забыл,
что и сам в этом мире живу…
свет закатный, колонны, ступени.

радости мои случайны,
радости мои с печалью;
бытие и без меня
обошлось бы…
или… или
желтый лютик на могиле,
не из этого ли дня.

Камни дороги,
дождь спозаранок…
ты и не знаешь, что я еще жив,
да и к чему тебе…
клочья тумана
виснут на ветках сырых.

И ничего не поделаешь, только
тупо смотреть, как стекает вода
вниз по откосу…

Улицы пестрые, шумные —
дней моих явь или сон;
треплет флажки
– вы подумайте —
ветер с обеих сторон.

Не обращая внимания
на эту странность, живу,
путая мироздание
с каплей, упавшей в траву.

Зыбкое марево разума
так иногда всколыхнет…
где же я?..
ах, вот ведь рядышком
крутятся дети, народ.

лодки на берегу,
осень,
дым от костра относит
ветер
вниз по реке
туда,
где серебрится вода,
призрачная дорожка
из тишины в никуда.

как мы могли бы жить!..

смолой янтарной
сосна залечит раны, цвет зеленый
повсюду властвует,
но власть эта легка.

как мы могли бы жить!..

обрывок песни
откуда-то принес залетный ветер,
но слов не разобрать,
селенье тонет
в вечерней, золотистой тишине.

как мы могли бы жить!..
спаси, помилуй…

Ты как хочешь…
вновь январь,
солнце низко, ветки, ветер,
Воскресенского проспекта
вековая киноварь.

Ты как хочешь…
мне ж пора
избавляться от иллюзий,
утра красная гора
прочит стужу.

А, и бог с ней, все слабей
боль глухая —
ты как хочешь…
на Крестовской в криуле
что-то пьяненький бормочет.

Что-то, мать их в перемать,
уж совсем житья не стало, —
ты как хочешь…
больше ждать
не могу, душа устала.

От снега светло
ночью,
иди – не хочу…
о том, что меня сюда привело,
я промолчу.

Чернеет вода
на быстрине,
чернеют кусты…
и то, что снег занесет следы,
ясно вполне.