Хулиан дель Касаль - Средь сумерек и теней. Избранные стихотворения

Среди прочих жертв оказалось и семейное счастье: жена, уставшая от его забот обо «всех, кроме своей семьи», покинула его, забрав с собой маленького сына.

Насущным долгом своим Хосе Марти считал всемерную помощь любым и всяким беднякам и страдальцам, сколько ни есть их на белом свете.

Сплошь и рядом подобные утверждения бывают расчетливыми, пустыми словами хитрого, холодного и, в сущности, жестокого себялюбца, ждущего личных выгод при общественных потрясениях. Сплошь и рядом бывают они громогласными словоизвержениями людей глубоко истеричных, неуравновешенных душевно – и едва ли не более опасных во время всяческих переворотов, чем откровенные искатели выгод.

В обоих случаях, сколько-нибудь значительный поэтический дар попросту несовместим с подобной человеческой природой. Среди таких людей встречаются иногда и бойкие, умелые с виду стихотворцы – однако не более того. Литературная история XIX и XX столетий – особенно русская, – изобилует печальными и памятными примерами, о коих всего спокойнее промолчать.

Но Марти оказался незауряден и здесь. Его сострадание к «униженным и оскорбленным» было совершенно естественным свойством, врожденной чертой характера, отлично уживавшейся и сочетавшейся с огромным талантом.

Американские знакомые Хосе Марти часто звали его «святым мирянином» (lay saint).

С 1881 года поэт окончательно обосновался в Нью-Йорке, где, за вычетом недолгих отлучек на Ямайку, Сан-Доминго и в Мексику, провел пятнадцать лет, – вплоть до 1895 года, когда он отправился на Кубу, чтобы возглавить вооруженное выступление против испанских колонизаторов.

Ради заработка Марти служил и бухгалтером в крупном торговом доме, и переводчиком в книгоиздательстве «D. Appleton & Company», и сам издавал несколько журналов, среди них – наилучший из когда-либо выходивших в свет на испанском языке журналов для детей: «Золотой Век» (La Edad de Ого).

Каждый выпуск «Золотого Века» был от начала до конца – и от первого до последнего номера – написан самим Хосе Марти.

Кроме того, Марти преподавал в нескольких вечерних школах и служил консулом сразу трех латиноамериканских стран: Аргентины, Уругвая и Парагвая.

Стоит особого упоминания то любопытное обстоятельство, что в 1891 году, будучи полномочным уругвайским представителем на заседании Пан-Американской Монетной Комиссии в Вашингтоне, Хосе Марти произнес решающую речь с таким глубоким пониманием дела, что пресловутый вопрос о «биметаллизме» был закрыт и позабыт. Самые пламенные поборники серебряной монеты, знатоки хитрейших финансовых тонкостей, оказались убеждены и побеждены доводами кубинского литератора…

В том же 1891-м публикуются отдельной книгой «Простые стихи» (Versos sencillos. New York. Louis Weiss & Co., Impresores) – сорок шесть произведений, написанных одним и тем же стихотворным размером. У иного автора это могло бы выглядеть досадной монотонностью, – но только не у многогранного, изобретательного, тематически неистощимого Хосе Марти, виртуозно владевшего внутриметрическим ритмом.

«Свободные стихи» и несколько других книг и крупных циклов, созданных Марти, при жизни автора оставались преимущественно рукописными; лишь время от времени кое-что из них печатали тогдашние мексиканские и северо-американские журналы.

Но прозу – статьи, заметки, очерки, некрологи, отчеты, обращения, критические эссе и т. д., – эту блистательную прозу, ежедневно и обильно выходившую из-под пера Хосе Марти, можно было встретить едва ли не в каждом номере чуть ли не каждого мало-мальски значительного нью-йоркского журнала.

Нелегко понять, как удавалось человеку, ведшему столь напряженный образ жизни, выкраивать время на обширное и разнообразное чтение, – однако все творчество Марти говорит о почти энциклопедической образованности. Он отлично разбирался во всемирной литературе, истории, философии, музыке, живописи, экономике – в чем угодно.

Марти словно руководствовался замечательными словами, которые Вергилий обратил к изнемогавшему Данте:

Измученный глодавшими тело болезнями, до предела изнуренный, истощенный, ослабевший человек, – не раз и не два говоривший друзьям, что давно уже не страшится смерти, видя в ней избавление, – Марти не только писал: он, в отличие от большинства поэтов, жил, как человек действия – действия, напряженного до предела.

Ибо, ко всему прочему, Хосе Марти, как известно, создал и до самой смерти возглавлял Кубинскую Революционную Партию.

Пусть не смущается читатель этим названием. Различие между «социальной революцией» и «революцией», связанной исключительно с борьбой за независимость родной страны, слишком велико, чтобы мысленно приравнивать Марти к печально прославленным «борцам за общественное переустройство». Мы уверены, что великий кубинец никогда не согласился бы пожать руку Оливеру Кромвелю, Максимилиану Робеспьеру или кому-либо из более поздних истребителей человечества, стремившихся «разрыть весь мир до основания».

Речь велась только о свободе от испанского колониального владычества. «Революцией» такое движение можно звать лишь ради вящего удобства и краткости.

КРП объединила множество кубинских изгнанников, селившихся тогда на атлантическом побережье САСШ, от Бостона до Ки-Уэста, а также на различных Карибских островах. Десятью годами неустанных трудов – с 1882 по 1892 – Марти сплотил эмигрантов, оживил в их сердцах любовь к отечеству. Он дарил надежду отчаявшимся и отвагу малодушным, а наиболее храбрых и способных делал своими ближайшими сотрудниками. Он занимался всесторонней подготовкой восстания, вникал во все большие и малые вопросы, ничего не оставляя без внимания и присмотра, заботясь обо всем, до мельчайших подробностей.

Будучи то и дело прикован к постели, Марти продолжал революционную работу безо всякого снисхождения к себе. Мануэль Педро Гонсалес (Manuel Pedro Gonzalez) пишет: «В конце земного пути он был настолько истощен и хрупок, настолько тонок – почти прозрачен, – что больше походил на призрак, нежели на живое человеческое существо».

Мандельштам говорил: смерть поэта – его последний творческий акт.

Увы, эти слова справедливы лишь в особых, редких случаях и только при соответствующих обстоятельствах – начисто «не-творческая», ужасная гибель самого Мандельштама служит первым тому примером. Но гибель Хосе Марти можно и впрямь рассматривать как последний творческий акт. Более яркого и впечатляющего завершения для подобной жизни и придумать было бы нельзя.