Юрий Бауэр - Избранное. Сборник стихов

Но сердце хранило волшебный глоток
Пьянительной неги и ласки,
И сорванный каждый живой лепесток
Был мигом чарующей сказки.

Но рано увяли в садах те цветы
И с них лепестки облетели,
И то, что казалось восторгом весны,
Осталось на смятой постели…

И прежняя тайна разгадку нашла.
Цветы мне солгать не посмели:
Ведь краткого счастья хмельная весна,
Посланница лютой метели…

Так бурные страсти бушуют в крови
Весною безумной, пьянящей,
Но истинность чувств благородной любви
Поймёшь лишь зимой настоящей.

Любовь – искуснейший обман,
Как все Великие обманы.
Любовь такой густой туман,
Что в нём не разглядишь обмана.

И погруженный в сладостный дурман,
Я прославлять Любовь не перестану.
И так скажу: «Да здравствует обман!
Душа истосковалась по обману».

Какой-то прелестью старинной
Чуть отдавали те слова,
Что долетали из гостиной,
Как будто в них Любовь жила.

Сюжет к неписанной картине:
Камин… и всполохи огня,
Окно в проёме, две гардины,
Молчанье, сумрак, ты и я…

Всё было в сумраке неясно…
Хотелось слушать и любить,
Стихи читать, боготворить…
И жизнь казалась не напрасной.
Мучительно хотелось жить!

Вздохи мостов и дремота ступеней,
Там, где дожди – неизбывная грусть,
Там, где скитаются мрачные тени
Тех, кто отправился в призрачный путь.
Неколебимы твои мостовые,
Неоспоримы над Летой права,
Эти мосты и каналы святые,
Эта извечная поступь Петра.
Эти фасады задумчивых зданий,
Эти красоты ночных площадей,
Эти маршруты любовных скитаний,
Калейдоскоп тротуарных огней…
Всё это памятно, дорого, свято,
И в круговерти запутанных дней
Всё оживает, как прежде, когда-то
И заставляет влюбляться сильней…
«Мекка» мостов и «Медина» ступеней,
Рай для паломников, «Сумрачный град»,
Трёх революций три колыбели
Скрыты навечно в тебе, Петроград.
Вдоль парапетов колышутся тени,
Ветер порывистый бьёт наугад.
Ты никогда не вставал на колени,
Воин, мужчина, мой Ленинград.
Дремлют мосты и истёрлись ступени,
Та же душа, но сменился фасад,
Годы летят и почти пролетели,
Только в любви не бывает преград.

Склонившийся над берестой старик,
Познавший смысл и тайну превращенья,
Начало и конец в одно соединив,
Дарует Миру радость повторенья.
Всё возвратится на круги своя:
Перун поднимет мощную десницу,
Рассвет раздвинет складень бытия
И в небеси Ярило возгорится.
Затем средь дня, как будто исподволь,
Вечерний дух притушит тихо свечи
И ниспадёт на нашу землю вечер
Прозрачно-нежной тёмной кисеёй.
Всё перейдёт от Нави через Явь
И воцарится в лучезарной Прави
Солнцеворотом влево! (Не лукавь,
дурные люди это переврали.)
И за весною побегут ручьи,
Они разбудят дремлющее лето.
Земную толщь легко пробьют ключи.
И ты прими как неизбежность это.
Всё повторится вновь, и вновь, и вновь,
И мрак падёт под натиском рассвета,
За нелюбовью следует Любовь,
И только этим держится планета.

«…Когда бы знать, когда и где
Прижмёт костлявая старуха,
Господь, дай цвета жаждущей душе,
Услышь меня хотя б в пол-уха.
О, эти голоса! Опять! Опять!
И боль невыносимая над ухом.
Не слушать их! Писать! Писать!
Не поддаваться этим адским звукам.
Как избежать отчаянной вражды
Между зелёным и небесно-синим,
Моим глазам советы не нужны —
Превозмогая, восхожу до Скинии…
Ещё немного солнца на холсты.
Прозрение порой равно минуте.
Я слышу в отдалении бубенцы