Дмитрий Мансветов - Любовь, шесть соток и завод

На холодных ветрах вьемся мы,
Как снежинки студеной зимы.
А закончится краткий полет —
Превращаемся в лед.

Мы давно уже стали не те.
Нас топтали, давя в темноте,
В колеях от саней и телег.
Тихо кружится снег.

А бывает, что просто везет.
Нас ветра носят ночь напролет.
Но, едва заалеет рассвет,
Пропадает наш след.

Если снятся нам светлые дни,
Значит, мы доживем до весны.
Слезы-льдинки растают в очах,
В золотистых лучах.

Сердце снова стремится в полет.
Мне не страшен крутой поворот.
Испаряясь под солнцем с земли,
Я исчезну вдали.

В день весенний от вас уходя,
Я вернусь в теплых струях дождя,
Смыв налипшую грязь с ваших рук
И с души горечь мук.

Я давно сам себе стал не рад,
Разбиваясь о стену, как град.
За себя не хочу и гроша,
Каменеет душа.

В мутных водах рожденных грозой,
Растворюсь я хрустальной слезой
И вольюсь, замедляя свой бег,
Я в зеленый побег.

Кто сердечной согрет теплотой,
Сможет путь одолеть непростой.
Я хочу, чтоб росток не поблек,
Если выпадет снег.

Как снежинки студеной зимы,
Мы на свет вылетаем из тьмы.
Нас в рубцы на планете от ран
Заметает буран.

Мокрый раскрытый дождем конверт.
В нем все наворочено разом.
Мог и совсем не прийти ответ
Девице, теряющей разум.

Но, несмотря на столь долгий срок
И в пику вашему мнению,
Снова отправилась кипа строк
По своему назначению.

И не бросайте впредь криво вы
Письмо, за кордон летящее.
Пишите, гражданка Кривова,
Бойцу слова настоящие.

Может, совсем потерял я стыд,
Что врубился в чужие строки.
Буду надеяться, Бог простит
И все те, кто так одиноки.

Голубем рвется конверт в полет
Вдаль, за пределы отечества.
Долго еще не растает лед
В злом черепе человечества.

Я был недавно на Урале,
Не Русь – вонючая орда.
Продукты спрятаны в подвале,
А на прилавках парварда.

Я на Магнитке тихо ахал,
Хотя из глотки рвался стон,
Когда узнал, что белый сахар
Дадут мне только на талон.

Кругом ларьки и магазины,
Но есть у них черта одна —
Простых людей пусты корзины,
А, может, нет в корзинах дна?

Бурлит рабочий люд у кассы.
Я вижу это испокон:
Берут вареные колбасы
На замусоленный талон.

И я возьму себе немного,
Чтоб в общежитии сожрать.
Ведет с ухабами дорога
Нас в коммунизм, ядрена мать.

Мое сознание погасло.
Я впал, казалось, в жуткий сон,
Когда фунт сливочного масла
Мне отпустили на талон.

Все это выглядело дико.
Как долго терпит мой народ!
Не мог сдержаться я от крика,
Но пересох от жажды рот.

Смочить его мне было нечем —
Лимит и ветер в кабаке.
Успешно мы от пьянства лечим
Рабов на Яике-реке.

Но здесь витает дух Чапая,
И Емельяна свято чтут.
Связала нас судьба слепая
Навек узлами красных пут.

Огнем и молотом играя,
Дымы пуская всех мастей,
Рабы куют ключи от рая,
Мостят дороги из костей.

Магнитогорск – прекрасный город.
Чем не Москва и Ленинград?
Он сразу стал мне очень дорог,
И каждой встрече с ним я рад.

Здесь небо в синюю заплатку,
И клубы дыма на плаву.
Во мгле бетонную палатку
Я вдруг увидел наяву.

Под ней ладонь, как нижний ярус,
Взметнула глыбину – руду
Взвилась палатка, словно парус,
Как память комсе и труду.

И честь былому отдавая,
Не прослыву я трепачом.
Здесь вся история живая
Напоминает, что почем.

Горы Магнитной нет – лишь призрак.
Ее по домнам развезли.
И это тоже яркий признак
Страданий матушки-земли.

Могилой Гитлера назвали
Прогрызший недра котлован.
Мы окочуримся от гари,
От язв и социальных ран.

Стоит колоссом на планете
Магнитогорский комбинат.
Он не один на белом свете,
Наш рукотворный русский ад.

Зашел я в углеподготовку,
Друзей-электриков нашел.
Увидев, сделал зарисовку —
И здесь Фома все… смёл.

Коммунистические грезы…
Не надо пламенных речей,
Когда струятся бабьи слезы
На фоне коксовых печей.

Давали женщинам консервы
И банки с яблочным пюре,
Не всем досталось – плачут, стервы.
Картошку жрать им в кожуре.

Пока делились эти пайки,
И плач и стон стоял в избе.
Скрипя по нервам, пели гайки
На кровоточащей резьбе.

На отоварку шли продукты,
Что за печатями семью.
Имей не только пару рук ты,
Хоть шесть – не прокормить семью.

И рады матери и сестры,
Что эти пайки к ним дошли.
Пройдя сквозь огненные версты,
Награды тружениц нашли.

Как лодки утлые, по жизни
Летим в открытый океан.
Откроешь глаз – в хрустальной линзе
Сплошной туман, сплошной обман.

Тошнило, как во время качки.
Мне было горько и смешно.
Но отказаться от подачки
Никак нельзя, да и грешно.

Пусть станем мы прозрачней пленки,
Цвети и крепни, наш Союз.
Раз в год нам выделит сгущенки
Любимый нами профсоюз.

Но хватит петь о сладкой жизни,
Чего бы горького найти.
В глаза лучами солнце брызни
И к счастью высвети пути.

Ползет к нам голод от Урала.
Черт с ним, что он зацепит нас.
Нажрусь картошки до отвала.
Кузбасс – Урал, Урал – Кузбасс.

Я исходил пешком весь город,
Повдоль разрезанный рекой.
В буран колючий, жгучий холод
Бродил один я, как изгой.