Николай Бербец - Стихотворения

Порождение миров
Я такой же необъятный,
В суете невероятной
Мыслей, чувств, влечений, снов.

И в движении своем
Умираю, воскресаю,
И свой облик продолжаю
В измерении другом.

Это безрассудно верить в чудо,
Утопать в плену галлюцинаций,
Исторгать восторги пустоте.
Жизнь восходит выпуклой реальностью
И на главном чувств пересечении
Высекает буквами заглавными:
Незачем тревожиться о прожитом.
Потускнели коридоры памяти
И в изгибах путанных растаяли
Отголоски прошлых побуждений.
Всё умолкло, всё утихло надолго
И уплыло одиноким облаком.
Но вернулось чудом очищения:
Незачем тревожиться о прожитом.

Годы – стремительный ветер
Молнии отблеск в окне.
Боже, я жил ли на свете?
Или причудилось мне?

Вот птица залетела в дом.
И что ей здесь?
Её свобода за окном,
И жизнь и песнь.

Биясь о стены, потолок,
Она спешит,
Затихнет на короткий срок
И вновь летит.

Но вот присядет у окна,
Чтоб отдохнуть,
И крикну, и взлетит она
В свободный путь.

Порой свобода так близка,
Ну, чтоб вспорхнуть?
Но нет заветного щелчка,
Чтоб подтолкнуть.

Я искра. Что ж.
Ведь мне уже не страшно.
Уже не беспокойно.
Как огоньку мне суждено погаснуть.
И хорошо.
И всё давно понятно.
И так всегда:
Костёр роняет искры,
Они летят,
И вскоре догорают.

Нет дела мне до красоты твоей.
Она пуста. Как камень, безответна.
Что красота, когда не видно в ней
Движения и устремленья к свету?

Двумерный, яркий, неживой цветок
Раскрашенный густою акварелью.
Прекраснее израненный росток,
Когда кипит в нем сказочное зелье.

Когда над ним неизъяснимый свет
Когда к нему едва припав душою,
Находишь вдруг единственный ответ
На то, чем мучился с немыслимой тоскою.

Гармония бывает так редка
Что красота? Душа бы упивалась,
Когда бы не подобием цветка,
Самим цветком она ко мне являлась.

И в стопку вложенный листок —
Он отделим.
Не потому я одинок,
Что я один.

Но в том, что выше суеты
Я гол, как перст.
Мне одному всегда нести
Свой крест.

Мы все и вольно и не вольно
Хоть краем прожитых годов
Как ни печально, как ни больно,
Познали таинство грехов.

И эта Дама с увлеченьем
Скандировавшая стихи,
С таким великим осужденьем
Всех бичевала за грехи.

С такою необыкновенной
Читала страстию она,
Как будто бы во всей вселенной
Она одна лишь не грешна.

Но в этом голосе высоком
Пробилось, словно луч во мгле,
Что этой Даме одиноко
И очень грустно на земле.

Не приемлю упреки,
Что неверно живу,
Что и в зрелые сроки
Все не мудрым слыву.

Только мудрость иная
Хуже чьей-то вины.
Кто заранее знает,
Что мы сделать должны?

И зачем в эти дали
Нас призвала Судьба?
Что ж, кому-то печали,
А кому-то борьба.

А кому-то и слава,
И удачи рекой.
Ну, а мне, мое право:
Оставаться собой.

Я не скрывал своих пороков,
И заблуждений не скрывал,
И на земле я жил не Богом,
А человеком проживал.

И в этом нет моей заслуги,
Моей беды, моей вины.
Я просто знал: земные вьюги
Когда-то миновать должны.

И жизнь, отмеренная скупо,
Истает в бренности земной.
Я просто знал, что очень глупо
Лгать перед Вечностью самой.

Хрипя на вдохе,
Мечтой сакральной
Душа дышала
Трансцедентально.

Вовсю расхристанна,
И виновата,
Она дышала
Почти без мата.

Когда б ей веры
С зерно горчичное,
Она б дышала
Ещё приличнее.

Твою любовь искал я много лет,
И как-то так моя сошла на нет.

И вот когда в любви и смысла нет,
Твоей любви меня настиг ответ.

И что мне делать с этою тоской?

Тела алчного заложник,
Я и плотник, и сапожник,
И сантехник, и портной.
Я во всем мастеровой.
Спросу жизни потакая,
День в заботе провождаю.
Коли надо я шофер,
Сварщик, столяр и монтер,
Штукатур, маляр и прочее,
И вообще разнорабочий.
И, когда приходит ночь
Я про все забыть не прочь.
Оттого светло и сладко
В ночь впадаю без оглядки,
И ее боготворю,
Припадаю как к ручью,
Как к любимой припадаю,
Мыслю, чувствую, мечтаю.
И над пропастью парю,
Чувства новые творю,
И каким умею слогом
Ночью я общаюсь с Богом,
И тогда – сомненья нет-
Я и Мистик, и Поэт.

Безмолвие сознания —
Ты океан без дна,
В пространстве подсознания
До страха глубина.

Но, грань переступая,
Когда и страха нет,
Неспешно открываю
Свой первозданный свет.

Всяк думает, что он велик.
И что там столп Адмиралтейский?!
Всяк мнит себе, что он достиг,
Пределов башни той: библейской.

Да не упасть бы, господа!
А мне всё мнится: прах всё это.
И жизнь отхлынет, как всегда,
И кончится судьба поэта.

И много новых набежит,
Чтобы писать о чём попало,
А у меня душа болит,
Что был я добрым очень мало.

И заскорузлая душа,
Шипит на жизнь, как змий поганый.
Порою всё вокруг круша,
Опять наносит ближним раны.

Но только мой внучок, спеша,
Кричит, едва завидев: «Деда!»,
И раскрывается душа,
Цветком бушующего лета.

И, взявшись за руки, спешим,
Нам некогда болтать пустое,
Мы сказки сочиняем с ним,
Мы строим счастие земное…

Бульдозеры гремят с утра,
Машины грузы доставляют,
Траншеи роют трактора,
А краны плиты поднимают.

И вот уже стоят дома,
Сады повсюду зеленеют,
И славит землю жизнь сама,
И небо, славя жизнь, светлеет.

Мы строим город для людей,
И замыслы просты и ясны:
В нём будет множество друзей,
И будет добрый свет огней,
И будет жизнь всегда прекрасна.

Я годами испрашивал Бога…
Только вот и поныне молчок.
Так и крутится жизни волчок,
Безответно до крайнего срока.