Элизабет Фэзер - Лирика совиного пера. Сборник стихотворений

Я умею марать бумагу,
И я делаю это с толком.
Я умею марать бумагу,
Разбивая сердца в осколки.

Я пишу про людей отвагу,
Я пишу про людское горе.
Я умею марать бумагу,
Презирая потоки боли.

Среди сонма чернильных строчек
Есть же где-то моменты блага.
Их не так уж и много, впрочем,
Я умею марать бумагу.

Я мараю бумагу вечность.
Это всё, что я в силах делать.
Бесконечность лишь бред беспечных.
Бесконечность лишь признак тлена.

Заполняя души я бездну,
Я мараю бумагу с толком.
Я умру, я убьюсь за честность.
Это дар, это дар негодный.

Общество мёртвых поэтов…
Вы всё не так понимаете!
Сцены себе представляете,
Но это всё не об этом!

Общество – слово прекрасное:
Жизненность, душ единение,
Множество каплей терпения,
Больше нет места несчастному!

Только то общество мёртвое.
Звука не слышно, бессовестно.
Нет окончания повести,
Вечность в округе безмолвная…

Рифма исчезла в безвременье,
Чувства терзают и колются,
Люди за душу все молятся,
Мы же – за вдохновение!

Это всё просто метафоры,
Но без души нет же творчества!
Это немое пророчество
В смерти сулит эпитафии.

Люди в себе заблудившиеся,
Веру в себя потерявшие,
Слишком судьбу испытавшие,
Так нигде не пригодившиеся…

Общество мертвых поэтов —
Это же пропасть бездонная.
Сердце мое учащённое
Ритмом мне шепчет об этом.

Я нежно кисть беру рукой.
И вот в самозабвеньи
От букве к слову, и строкой
Читаю вдохновенье.

Оно приходит, не спросясь,
Когда мне очень больно.
И кружев бархатную вязь
Оно плетёт привольно.

И погружение во тьму,
Достойное награды,
Напоминает мне тюрьму,
А мысли – канонаду.

И каждый звук звучит больней
В разорванном сознаньи
И нарастает. Сонм огней —
Порвётся мирозданье.

Я – это я со стороны,
Душа и тело рядом.
Но для поэта суждены
Быть вместе только взглядом.

Я музу прыткую ловлю,
Мне многого не надо.
Бумага знает: я люблю,
Когда тебя нет рядом.

Люблю я тихо, и нутро
Моё охладевает.
А мне не веришь? Ты построй
Мечту, что не растает.

На облаках горазды мы
Быть зодчими и грезить.
А где на деле все умы?
Я знаю: в душу лезут!

Нас заставляя умирать
И биться конвульсивно,
Им просто хочется сказать:
«Вот, слишком депрессивно!»

А ты попробуй сделать сам,
Отдаться без остатка
Зачем же вы? Судить не вам,
А вы на внешность падки.

Ведь каждый слог – это лицо.
И, если разобраться,
То вот к любому подлецу
Возможно придираться.

Тогда поэтов бить к чему?
К чему играть с судьбиной?
Они верны лишь своему
Труду – работе с льдиной.

И если вы хотите встать
И наступить на горло,
Тогда придется вам искать
Кого-то попроворней.

А я останусь в тишине,
В любимом лунном свете…
А где-то муза в вышине
Порхает по планете.

Она летит, пытаясь вам
Открыть секреты мира.
Но все садятся по местам
И слушают кумира.

Не в силах музу мы держать,
И нашим словом молвит
Не только, тот кого не жаль,
Но Бог и кто угодно.

А страница – частица портала
В неизведанный спрятанный мир.
Тут ты сам капитан у штурвала
Или проклятый всеми вампир!

Затеряться в пространстве словесном
И напиться нектара из фраз…
Быть с читателем слишком уж честным,
И сюжетом повергнуть в экстаз.

Но сильнее всего те несчастья,
Что небрежно срываются с уст.
И летят, чтобы сгинуть в той пасти,
Где эмоций поток уже пуст.

Это мука читать свои думы,
Но ещё истязает писать…
Числа так превращаются в суммы,
Когда хочется их вычитать.

Жаль, что спрятаться в мире не в силах,
Затеряться в конфликте огней.
Красноватая жидкость не в жилах —
А чернила намного красней.

Вдохновения нет, и точка.
Так бывает теперь всё чаще.
Всё короче за строчкой строчка.
Всё короче, больней и слаще.

Я пишу по слогам с надрывом,
Как младенец слагаю звуки.
Но закрыты секреты мира,
И развязаны рифмой руки.

Закрывая глаза напрасно,
Попытаюсь поймать мгновенье.
Задержать тишину опасно,
Но ведь нет совсем вдохновенья!

Перерывами крик истошный
Низвергается в храм искусства.
Поначалу безумно тошно,
А потом беспредельно грустно.

Я сверкаю в своей реали.
В самом деле, сверкаю, впрочем…
Рифма дружит с рекой печали
И с покровом манящей ночи.

Где надрыв, где любви томленье?!
Всё исчезло в потере слуха.
Смерть поэту без вдохновенья.
Нет же жизни с потерей духа.

Carpe diem! Молю я о жизни.
Каждый день для меня, как победа.
А по мне уже справили тризну
И втоптали в обильные беды.

Carpe diem! Успеть я пытаюсь
Стать другой и вцепиться в мгновенья.
Вы все здесь, ну а я улетаю;
Так же проще ведь: жить без сомнений.

Carpe diem! И солнце навстречу
Плавит воск на придуманных крыльях.
И триумф в небесах мой не вечен,
Он кончается болью и пылью.

Carpe diem! Ну где же улыбки?
Что-то ваших улыбок не видно!
Вы все прячете сердца ошибки
За моею спиною… обидно!

Carpe diem! Вы это серьёзно?
Вы не видите горечи яви!
Ваше море души – чьи-то слезы,
Ты пришел, а кого-то нет с нами!

Carpe diem хватает на месяц,
Так в рецепте своём запишите.
Через месяц становится тесно,
Через два уже сносится крыша.

Carpe diem – одно привыканье:
Две затяжки, сознанье в экстазе.
Вы искали тюрьму для изгнанья?
А теперь получили все разом!

Carpe diem, позвольте заметить,
Может просто тебя уничтожить.
Ведь когда за себя не в ответе,
Про других забываете тоже.

Carpe diem бояться не стоит.
Всё равно наш итог неминуем.
Только, знаешь, я мир свой построю,
А ты дни лишь растратишь впустую.