Алина Волку - Вестеросская Сотня. Стихи, вдохновлённые циклом Дж. Мартина «Песнь Льда и Пламени»

И помни – пав – ты больше не очнёшься.
Ведь сердце бьётся с ветром в унисон!
Лети, дитя! Иначе – разобьёшься —
Всё, что ты видишь, чувствуешь – не сон!

Небо темнело от копоти чёрной,
Ночь превратилась в трепещущий день
Трое их было, огнём заклеймённых —
Мёртвый, живая, да белая тень.

Вихрем кружились любовь и безумье,
Мёртвое словно на миг ожило —
Пламя плясало под вопли колдуньи,
В прах превращая живое тепло.

Крики умолкли, и плоть догорела…
Видели люди сквозь дым и сквозь смог
Дени, как прежде – чарующе-белой,
И – трёх драконов у маленьких ног..

Прах под ногами… и мысли, развеясь,
В даль унеслись от сомнений и бед…
В пламени этом погибла Дейнерис —
Матерь драконов явилась на свет.

Был задан вопрос недалёким септоном.
Все жаждут услышать ответ.
И мать моя, регент, с улыбкой матроны
Решает – казнить или нет.

Предателя судят, в неправедном гневе
Хулой осквернившего трон!
Ведь я – ваш король! Почему королеве
Вопрос адресован, септон?

Пусть мать и решила сберечь от могилы —
Такие у женщин сердца!
И Санса, мне помнится, слёзно молила
Помиловать горе-отца.

Сейчас в её взоре – лишь грёзы о чуде,
Но будет в них ужас и боль —
Да, я беспощаден, чтоб ведали люди,
Что твёрд и суров их король!

Я требую голову Эддарда Старка!
Неси же её мне, палач!
И музыкой стал, возбуждённой и жаркой,
Дочурки предателя плач,

И мать встрепенулась, как дикая кошка,
Септон ухватил за рукав…
Вы все для меня – просто жалкие мошки,
Жучьё – для жестоких забав.

Вы все припадёте к железному трону,
Меня о пощаде моля!
Вам страшно, я вижу! До крика, до стона!
Что ж, бойтесь меня – Короля!

О, как высоко… И я вижу безбрежную
Столицу, что хуже бича.
И септу Бейлора, где жизнь моя прежняя
Осталась на стали меча.

И меч был опущен… о боги, я видела,
Как дёрнулось тело отца!
Любила ли Джоффри? О нет – ненавидела!
Но надо терпеть до конца.

Ведь там, далеко, за горами, за долами —
Любимый, родной Винтерфелл…
– Ты хочешь, чтоб я посмотрела на головы,
Лишённые жизни и тел?

Гниющие, страшные, солнцем палимые,
Глазницы – приют для червей…
Они не похожи на прежде любимые,
На светлые лица людей.

Ну что ж, я исполню твоё повеление —
Ведь я твоя пленница, да —
Я буду хоть вечно смотреть на их тление —
Глазами! Душой – никогда!

– А что если брат мой твою, ненавистную,
Мне голову преподнесёт?
…Сир Меррин ударил рукой мускулистою,
И кровь мой окрасила рот,

И в сердце немом пробудилась агрессией,
Почувствовав волю свою,
А мысли смешались в единое месиво,
Ведь враг мой – стоит на краю!

Лишь шаг – его тело, недвижное, хладное —
Растянется на мостовой…
Но Клиган, быть может, почуял неладное —
Он встал между Джоффри и мной,

И, мягко коснувшись рукою холодною
С лица стёр всю злобу и кровь..
Я – леди! Убив – я не стану свободною,
Пытаться не стану я вновь.

Живи, мой возлюбленный, ставший мучителем!
Быть может, смерть слишком проста.
Я – леди! Пусть время мне станет учителем —
Я буду добра. И – чиста.

Я совесть свою заглушаю умело
Но сколько бы я не грешил —
Меня осуждают за лучшее дело,
Что в жизни своей совершил.

То было давно. И драконьему трону
Принёс я присягу – юнец!
Но было восстание Баратеона —
Эйериса скорый конец!

Проклятый безумец боялся обмана,
И как в лихорадочном сне
Бесчинства творили его пироманы,
И земли тонули в огне…

Он сжечь обещал целый город – столицу! —
Чтоб пепел достался врагам…
И струсили все… Смелым был лишь десница —
Он цепь свою бросил к ногам.

И долго беднягу, неистовым, жарким,
Безумным пытали огнём..
Так прежде казнили и Рикарда Старка —
В доспехах – и тоже – живьём.

И грезил король возродиться драконом,
Врагам ли, судьбе ли – назло…
– Пошла бы ему шутовская корона! —
Во мне же – смятенье росло…

Ведь я присягал королю – не безумцу —
И верен я был до конца —
Я не был предателем и вольнодумцем —
Он требовал смерти отца!

Мерзавец, что сделал безмерней, бессонней
Кошмару подобную явь!
Меня проверял он на верность короне —
Он просто велел – «Обезглавь!»

Я честью поклялся – душой дворянина,
Что долг не забуду я свой…
Врага я попотчевал, только не львиной —
Вассала его головой!

И в ужасе, словно на что-то надеясь,
Но зная, что гибель близка,
Попятился к трону безумный Эйерис,
Пытаясь уйти от клинка.

Лишь миг – и на шее – глубокая рана,
Лишь миг – и покончено с ним…
Затем я убил и его пироманов —
Легко. Одного за другим.

Один откупиться пытался несмело,
Другой о пощаде молил…
…Меня осуждают за лучшее дело,
Что в жизни своей совершил!

Ты слишком гордый и упрямый —
Не то, что я.
Я помню праздник, ставший драмой
Для короля…

Ты зря тогда разволновался —
Прости его…
А если мальчик рассмеялся —
Ну что с того?

Не страшно смех дарить детишкам
Ведь не во вред!
Страшнее – когда был братишка —
И больше нет…

Страшнее тёмными ночами
Искать приют,
Поверь, не стыдно быть шутами —
То – честный труд…

Ведь с шуткой – легче, интересней,
И веселей,
Чем видеть мрак в глазах и песнях
Больших людей.

Пойми, мы маленькие люди —
Для них – мы сброд..
Никто за это не осудит,
Не вознесёт…

Мечтать о прошлом – слишком поздно —
Душе больней…
Пошли наверх, смотреть на звёзды?
Ну, кто быстрей?

– Скажи мне, дитя, только правду. Я знаю,
Я чую проклятую ложь,
Что в людях беснуется… Кто ты такая?
– Никто, о наставник…
– Ты лжёшь!

– Была я когда-то мятежной девчонкой,
На Севере, в замке родном.
Безумным, опальным, кровавым волчонком…
Теперь это кажется сном.

И мчался мой дух, словно ветром гонимый,
Дерзила, рубила с плеча…
Но кто-то погиб. Вроде, кто-то любимый,
Под острым мечом палача.