Олег Бушуев - И жалею, и зову, и плачу. Сборник стихов

Мне прости фамильярность, Серёжа,
Давно я дружу с тобой.
И чувствую даже кожей,
Неслышимый голос твой.
Без тебя мне темно и пусто,
А с тобой светло и легко,
И не раз потаённые чувства
Выражал я твоим стихом.
И хоть всё на свете не вечно,
За тебя на Земле живу,
И как ты в этой жизни, конечно, —
Тоже плачу, жалею, зову.
Не могу не жалеть былого,
И не плакать, поняв, что вновь,
Молодое, хмельное слово
Не войдёт в мою плоть и кровь,
И не звать не могу далёких,
Что уже не вернутся, пусть,
Но с тобой мне не одиноко,
И светла моя русская грусть.
Как светла от берёз и сини
Эта песенная земля,
Где ты был непутёвым сыном,
Где, как ты, непутёв и я.
Эта грусть неразрывна с Русью.
И с прощением всех грехов
Ей стихами в любви клянусь я
Тут на книге твоих стихов.

Да, груб наш мир, где беды с войнами,
Где нужно свой оскал показывать,
Но вечно дикостью довольными
Всё ж быть нельзя, и зло напрасно, ведь.
По сторонам смотрю с досадою,
Как с матом детвора несётся,
Привыкнув к грубости с детсада,
Как от насилия спасётся?
Жалею их, жалею души их.
Грязна их речь, но и привычна им,
Не могут взять от мира лучшее,
Всё пачкая вокруг коричневым.
С насильем грубость тесно связана,
Над благородством, вкусом тонким
Глумятся злобно и развязно
Самодовольные подонки.
Сведя все к матершине чувства,
Они не говорят, а лают,
Словесной грубости отсутствие
С бессилием отождествляя.
Не отличаясь от животных,
Живя рефлексами и злобой,
Что им до мыслей благородных,
И что им до поступков добрых?
Блаженны те, кто в мире избраны,
В словах кто грубость избегает,
Как фильтрами, души кто фибрами.
Наш мир от зла оберегает.

Душа в потоке бытия
Овечьей шкуры вроде,
В извивах путаных тая
Песчинки – дни и годы,
Лежит весь век и копит груз
Тяжёлый, неподъёмный.
И безнадёжней нету уз,
Так тяжело, но помню
Свои ошибки и долги,
Что, взяв, так и не отдал,
Не прощены ещё враги,
Хоть и забыты, вроде.
И это было б хорошо
О том принять решенье,
Но не получены ещё
Сердечные прощенья,
Эх, мне бы сбросить этот груз
С души, всю жизнь итожа,
Но золотой песок, боюсь,
С ним вытряхну я тоже.

Нас царями природы
Называет поэт
И в стихах благородный
Зажигает он свет.
Тьму во всём видит циник,
Взгляд, доступный зверью.
Но похабщина ныне,
Неприлична царю.
Я хочу, чтобы снова
В век экранных клише
Нам нужно стало слово,
Чтоб пробиться к душе
Через рифму и образ
В смысл веществ и вещей.
Открывая ей область,
Где раздольно душе.
Я хочу, чтобы люди,
Смысл ища средь дорог,
Прочитать книгу судеб,
Торопились меж строк.
Чтоб стихи рассказали
О капризах судьбы,
О тоске и печали,
И тревогах борьбы,
Чтоб борясь за свободу,
Знали истину вы
О любви и природе
И природе любви.

Вести себя раскованно
У нас сейчас рискованно.
И клетки уж откованы
Для слова моего.
Открытого, свободного,
Простого, благородного.
Неужто так угодно вам
В тюрьме держать его?
Когда вам слово честное
Дают, ужель не лестно вам,
Неужто неизвестно вам,
Что честным может быть
Лишь то, что независимо
И искренне написано,
Не подлежит комиссии,
А вере подлежит.
Есть много слов неискренних,
Известно людям искони-
В них не ночуют истины,
В борделе место им.
Притворные, придворные,
Подластиться проворные,
Продажные и сорные,
Что в гневе говорим.
Когда же ложь навалена
Из слов, как будто правильных,
Уходит ввысь и вдаль она
Как снежная гора,
Играем словно в прятки мы
И тихо о порядках мы
Беседуем с оглядкою,
И нами правит страх.
Но с горькой правдой дружное
И душам пленным нужное,
Хоть тихое, тщедушное,
Вдруг удивишься ты-
Бывает миг суровый,
Когда, тряся основы,
Низвергнет звуком слово
Лавину с высоты.

С утратой сердце не смирится,
И сны даются нам как путь
В страну, где можно видеть лица
Людей, что в вечности живут.

И с ними говорить как прежде,
Вернув назад их хоть на час.
Своей несбывшейся надежде
Дать хоть во сне, но сбыться шанс.

Увидеть старый дом, который
Давно другим принадлежит,
Но виноград и помидоры…
И двор имеет прежний вид.

Ах, мне не выплакать потерю,
Но вот – с отцом у двери мать,
И я их оправданьям верю:
Не мог я в этом мире знать,

Что тут они в том нашем доме,
Пока хозяев новых нет,
И тут, где с детства всё знакомо,
Я с ними вновь за много лет.

И как приятно взять заботы-
Вскопать ли грядки, или дров
Им заказать на бонзаводе…
Увы, уносит снов покров

Куда-то дорогие тени,
Но сердце верит в эти сны,
Не оставляя мне сомнений,
Что живы всё-таки они.

Из-за угла в лицо пахнувший ветер
Так свеж, и пахнет вешняя трава,
Как пахнет море – свежестью и светом,
И от мечты кружится голова.

Воображенье сладостною болью
Тревожит сердце, муча и маня
Какою-то несбывшейся любовью,
Подняв над суетою дней меня.

Я вспоминаю детство раннее,
Когда был сад загадок полный,
И был амбар, и там играли мы.
И как вчерашний день всё помню.

Тогда в преображенья верил я,
Глядела тайна из амбара.
Как будто ветерком вдруг веяло
Из тёмных джунглей Занзибара.

Себя охотником представив,
Во тьме я крался меж деревьями,
Ползли канаты как удавы,
Мне щекоча инстинкты древние.

Лианой с балок вниз свисала
Верёвка, и мартышки хрюкали
И тигры с пышными усами
Из темноты лесной мяукали.

Так обожал киногероев я
Самоотверженных и сильных,
Корабль в своём амбаре строили
С друзьями мы как в этих фильмах,

И превращался в водолаза я,
Надев на голову кастрюлю,
И вся компания чумазая
Кальмары были и акулы.

И двигался как в невесомости,
Замедленным подводным шагом,
Привязанный веревкой к поясу
Как будто водолазным шлангом.

В душе открыл такое свойство я —
Серьёзным делом возвышаться,
И так, играя и геройствуя,
Учился я преображаться.