Сергей Семенов - Кто нас спасет? Сборник стихов

Гроб пустым вдруг оказался,
В него тело не вошло.
Никто, вроде, не сознался.
Куда тело убрело?

Тайным было погребенье.
О могиле знает кто?
Не придет твое забвенье:
Забыть горе нелегко.

Не воскресить былое величие.
Не вернется Держава моя.
Негодяи в овечьем обличье
Осиротили тебя и меня.

Раздробили великое поле,
Насадили смердящих «царьков»
И раздали бесплатное горе,
Наломав много горьких дров.

Ни тебя, ни меня не спросили:
А хотим мы «раздрая» в стране?
Только в душу и в сердце били
И закапывали в земле.

Разрушенье коснулось величья,
Грубость брошена прямо в лицо.
Нарушая простое приличье,
Поднялось на поверхность «дерьмо».

Все, что скрыто от глаз в подсознанье,
Все, что спрятано хорошо,
Получило теперь признанье
И покинуло грязное дно.

Где наивность, невинность девичья?
Где моральная чистота,
Человеческие приличья,
Человеческие слова?

Взорвалось вновь мое недовольство.
Взорвалась моя лихо душа.
В жизни стало очень скользко:
Под ногами горит земля.

Я не чувствую опоры.
Я не чувствую солнца тепла.
Постоянно тревожат боли
И слезятся мои глаза.

Как могло такое случиться?
Почему произошло?
Не успел в тебя влюбиться
И забыл твое лицо.

А минуты увлеченья
Превратились лишь в часы.
Незабытое мгновенье —
Час роскошного в любви.

Стонут руки, стонут ноги,
Стонет сердце без причин.
Рвутся косы недотроги.
Вижу это я один.

Взорвались земные мысли.
Взорвались мои друзья.
Видно, все мы рано вышли
Из домашнего тепла.

Королем я не родился.
Королем я тупо стал.
Перед миром извинился,
Что от власти я устал.

Королева не согрела
И не ранила меня.
Нянька смелая раздела
И по-тихому ушла.

Долго ждал я королеву,
В ожидание уснул.
Сам ее я не раздену,
Потому что утонул.

Утонул в своей печали,
Опустился ниже дна.
И русалки развлекали,
Развлекали лишь меня.

Безобразны куртизанки,
Безобразная любовь,
Но красивы партизанки,
Когда бродит у них кровь.

Королем я, вроде, умер.
Умер, вроде, в мире сна.
Возвратится власти «шулер»
Бумерангом на тебя.

Где наивная Матрена?
Где невинная жена?
Не нашел в лесу патрона,
Чтобы выстрелить в себя.

Чтобы плакали матрешки,
Чтоб рыдала и жена,
Тихо скинулись по трешке
На бутылку коньяка.

Я давно уже немолод.
Старикашка я хромой:
Беспокоит меня холод
И скандал с родной женой.

Сколько лет еще осталось
Подниматься по утрам?
Красота со мной рассталась:
Не дается старикам.

Тихий вечер, солнце светит:
Холодны его лучи.
За меня оно ответит
На краю родной земли.

Где ты, тихая Матрена?
Где твой шепот молодой?
Я не слышу больше стона,
Не любуюсь красотой.

Я грешить всегда желаю,
Обожаю почудить,
Бесконечности не знаю,
Но хочу всегда шутить.

С шуткой мне легко живется,
Веселится вся душа.
Незнакомка улыбнется
И посмотрит на меня.

Только это не смущает:
Не зеленые глаза.
Пусть она меня не знает,
Но ее узнаю я.

Роскошь – дикое веселье.
Роскошь – не простой покой.
Нероскошное мгновенье
Увлекается тобой.

Только я грешить не буду:
В этом месяце нельзя.
Отчего-то позабуду:
Почему любовь грешна.

Развлекаются девчонки:
Беззаботные года.
Оторвали собачонке
Пол хвоста.

Зачем вор во власть приходит?
Чтобы тихо воровать.
Что-то теплое находит
И пристроится сосать.

Хорошо бы в кабинете
Офис фирмы поместить.
Он за фирму не в ответе:
Надо должность полюбить.

Взятки сыпятся из рога,
И откаты не шумят.
Проходимцы у порога
Все на корточках сидят.

Хорошо идет работа
От начала до конца.
А у вора лишь забота:
Не показывать лица.

Чтобы знали только должность,
Ставки знали хорошо,
Видели, какая сложность:
Делать дело нелегко.

Вор потоки направляет
И команды отдает,
Честный труд не призирает,
Но берет, берет, берет.

Что же, ты, сука, наделала:
Возвратила любовь.
Ты, такая вновь смелая,
Показала мне кровь.

У меня, вроде, первая.
У тебя я второй.
Вроде, ты и не нервная,
Но с больной головой.

Притворилась ты девочкой
И невинность на стол.
Притворилась ты «семечкой».
Разберись-ка, чей пол?

Наказаньем не мучился:
Парень первый не твой.
Мы любить долго учимся
И весной, и зимой.

Кто-то летом обучится
На поляне лесной.
Кто-то осенью ссучится
Под водой дождевой.

Только ты не отважилась
Обмануть вновь меня,
Потому в меня вмазалась
В конце ночи – но вся.

Горят в костре, но не дрова
Сухие – первый сорт.
Горят в костре людей тела:
Оконченный аккорд.

Какой подлец сложил костер?
Нарушил он закон.
Он на слова всегда остер,
Как колокольный звон.

Чужие жизни отобрал,
Свою же сохранил
И закатил такой скандал,
Что голос застудил.

Шептать не может,
Говорить, наверно, вряд ли будет.
А возмущаться, вроде, тоже
Навечно позабудет.

Спасайте души тех людей:
В огне они повинны.
Не будут жить в семье зверей:
Законны и невинны.

Потухнуть должен тот костер:
Тела уже сгорели.
Но начинается вновь спор:
Другие подоспели.

Трудиться в поле – не любить
И не рубить дрова.
Наверно, трудно в лесу жить,
Когда горит трава.

Когда дышать уже нельзя,
Но в горле не першит.
И, может быть, спасет вода,
А вечер захрипит.

На дно реки взойдет луна,
Русалок соберет.
А звезды скажут, что друзья
Не смотрят луне в рот.

Трудиться в поле – адский труд.
Любовная интрига.
Мотыги острые упрут:
Их скупит город Рига.

Мне тоже трудно полюбить
Все сельские забавы
И рожь хваленую растить,
На вилах носить травы.