Николай Почтовалов - Почти зима, почти весна, почти что лето… Стихи и песни

И ночь была, и не было зимы:
облизывал туман лениво крыши
и по дороге шли, увы, не мы,
и слышно было то, что не услышать…

Висели горы в бездне тишины,
в пространстве «мини» было столько «мега»!!!
и чувство обессилевшей вины
торчало воровато из-под снега.

В кулаке сожму копейку:
счастья не было и нет…
Ты мне стопочку налей-ка,
чтобы белым был бы свет,
чтоб в закатах и в рассветах
не висела тишина,
чтобы жить себе поэтом
и копать себя до дна,
чтобы рвать себя на части,
но… не вырвать сердце вдруг,
чтобы всё же было счастье,
чтобы был и враг, и друг,
чтобы ждать и дожидаться,
чтобы верить и прощать,
чтобы жить открыто, братцы,
только глупость не пущать…

Благослови меня, печаль…
Я ждал усталости в ответе
на свой вопрос и не заметил,
что мне молчания не жаль…

И я молчу, и ты молчишь,
секунд фальшивых кастаньеты
отмеривают жизнь, – при этом, —
распугивая время лишь…

А я, рискуя, напролом
бегу в запутанном пространстве
за ветром неуёмных странствий…
Я закалён добром, и злом…

И мне ли недоумевать?…
И мне ли врать без сожаленья?…
И мне ли жить на пару с тенью?…
И мне ли всех на помощь звать?…

Благослови меня, печаль…

А что это было?.. Как будто бы ветер
промчался грозою по краю зари…
но я будто так никого и не встретил,
и только орёл в поднебесье парил…

А было ли это?.. Начну всё сначала…
и где-то восстану, а где-то замру,
а где-то, грустя, оттолкнусь от причала,
забыв неизбежно спасательный круг…

Не быть бы такому, но… кажется, было:
простуженный ветер разлуку качал…
но к берегу щепкой надежду прибило,
как неосторожность начала начал…

А что это было?.. Как будто бы ветер
листвою засыпал почти полземли…
и я на Земле так тебя и не встретил…
Наверное, ветер меня… разозлил…

Мы улетим с тобой, как птицы, —
к теплу, за синие моря:
с туманом розовым проститься,
сорвав листок календаря…
И смоют волны океана
шагов запутанных следы,
и облака в тумане канут
на фоне розовой воды…
и – всем назло: под шум прибоя
скользнём по кончику зари,
и будет чудиться порою,
что мы над волнами парим…

Мы на краю земли оставим
всё, что сбылось и не сбылось, —
на тёмных пятнышках проталин, —
и душу – мокрую насквозь…

Птица белая за моим окном,
птица чёрная залетела в дом…
будто тень судьбы замаячила,
будто путь земной обозначила.

Что-то холодно в груди, что-то холодно,
будто выпита уже эта жизнь до дна,
будто было и вспорхнуло белой птицею,
чтобы где-то на земле схорониться ей.

Не прощай меня, если что не так:
кабы знать, кто друг, кабы знать, кто враг…
не ворчи в душе, – лучше выскажись:
не гадай на смерть, – загадай на жизнь.

Не успел я, не успел, – струны порваны…
белых птиц давно уж нет, – только вороны…
в дымке памяти не встречи, а прощания, —
улетают паутинкой обещания…

Холодный ветер обжигает губы
и ночь грешна – уже пошла на убыль,
и год прошел, хотя такая малость…
а всё зиме, увы, увы, досталось…
И тает снег в ладошке у любимой,
и зимы проплывают мимо, мимо…

За ночью ночь, а дни уже не в счёт…
в окне луна холодная, как вера, —
она всегда ко мне заходит первой…
Кому же быть желаннее ещё?
И в пустоте пространства есть резон:
в ней голоса слышны неотвратимо
и даже прошлое бывает зримым…
и явью – мой полузабытый сон…

Не затаить в глазах разлуку,
как и не спрятать эту боль…
а за разлукой – только мука
от расстояния с тобой…
и не успеть простить до света,
и не уснуть до петухов…
и не найти в ночи ответа,
как – не написанных стихов…
и не дойти до поворота,
и не понять, и не забыть…
Такая странная работа:
жить…

Не беда моя, что жил,
а беда, что одолжил
у родителей вину
за любимую страну.

Зима… уныло и… темно…
в пространстве – замкнутом и стылом, —
как облачка, – колечки дыма
плывут в замёрзшее окно…
Как будто вечность замерла
в столетних половицах пола…
Я к этой вечности приколот:
жизнь, как и комната, – мала…

Зима… и в липкой тишине
ворчать не прекращает тёща…
с ворчаньем жить, наверно, проще
моей простуженной стране…
и голоса едва слышны,
как на заброшенном погосте:
дожди перемывают кости…
они безропотно грешны…

Зима… простуженный и злой,
хрипатый голос только жальче…
а в зеркале уже не мальчик…
увы, и тут не повезло…
и в комнате опять темно…
в пространстве – замкнутом и стылом, —
моя душа колечком дыма
плывёт в замёрзшее окно.

Весенний снег полоской грязно-серой
впитал в себя всю оторопь зимы
и морщат волны ладожские шхеры
под солнцем летним, выданным взаймы…

И рвёт на части парус ветер шалый,
и чайка режет небо пополам,
но катер, неприкаянно усталый,
идёт неумолимо прямо к нам.

На пристани, где встречи одиноки,
где нет резона злиться и страдать, —
мы просто ждём в назначенные сроки
тех, кто умеет в этой жизни ждать…

Иллюзий нет:
конечно же, в природе
начало ниточкой
в ушко иглы продето…
Начни опять сначала,
будто вроде, —
опять в твой дом
вдруг залетело лето!!!

Кто-то где-то что-то понял…
Ветер выдует листву…
Осень – виртуальный пони —
наискучнейшая из скук.
И рыжеет где-то лето,
только нет ему причин
среди песен недопетых
мне подыскивать зачин.
Осенью всегда неспешно
бьётся сердце не в тисках;
я почти что в чём-то грешный,
только мой не грешен страх.
Я боюсь, но… не немею
от любви. Прожить бы так,
чтобы не болела шея
и не медным был пятак.

Кликнет ночь и я встаю,
и, глаза продравши, вижу:
месяц в форточке бесстыжий
примостился на краю,
и подмигивает – мол,
шевели, дружок, мозгами:
строчки не приходят сами…
и бесстыдно – шасть на стол,
и к настольной лампе… Вру…
нет и не было Светила,
просто что-то накатило, —
видно, братцы, не к добру…