Марина Бычковская - Золотые крылья. Сборник стихов

Ты победитель злых невежд, всё хорошо, поверь мне, Люда!
Пусть явной лестью день надежд придет нежданно, неоткуда.
Ты только верь и от души, дари любовь во славу людям!
Пеки вкусняшки-беляши, а мы с гостями, скоро будим!

09—10 июня 2015 года

Ариадна- Белла- Зося,
Счет потерям не вела;
Сперла гаманок у Фроси
И в колодец нас… а!

16 февраля 2013 года

Сережка, Сережка, скажи почему,
К тебе за советом я шла?
Ты знаешь, Сережка, сама не пойму,
Чего я в тебе нашла?

Сережка, Сережка… Но как же мне быть?
Как погасить пыл и страсть?
Хочу постараться твой облик забыть,
Но не могу отогнать напасть.

Понравился очень, очень мне ты,
Понравился простатой.
Но я, это я… А ты, это ты…
Скажи мне, что делать с собой?

Ах, что же мне делать, ты слышишь, скажи?
Быть может найдешь ты ответ?
Скажи все как есть, не стесняйся, скажи?
Ты будишь моим? Да иль нет?

09 февраля 1995 года

Мои Академии. Академия вторая. Кафедра первая. «Школа»

Гл. 1
Школа, школа…
В красках светлых, новых
Ты встречала в желтом сентябре
Нас ребят, малых и бестолковых,
Что с цветами шли тогда к тебе.

Я училась в классе, где не мало,
Было деток трудных, не простых.
Что тогда кому не доставало?
Ничего не знала я о них.

Класс был диким. Не понятно только,
По какой причине? Для чего?
В нём всех вместе нас собрали столько,
Где один был «краше» одного.

Много лет прошло с тех пор, но помню,
Детский плач я, «добрых» пап и мам.
Я дружила с теми, кто был ровней,
И играла с теми, кто был мал.

В выходные, сидя на диване,
Мастерила куклам новый дом.
Песни распевала я о маме,
Думая о чем то о своём.

Ну а школа… Ох, уж эта школа!
Сколько горя ты мне принесла?
Сколько отняла, взяла ты школа?
Сколько ты дала и отдала?

Мне порою снятся дни былые.
Снятся лица те, что знала я.
Злые их глаза, всегда чужие,
Излучают сущность бытия.

Гл. 2
Из начальной школы… я не знаю,
Из каких краёв в наше село,
Прибыла семья, с чужого края,
С западных сторон их занесло.

Муж работал участковым. Право,
Для него в законе был народ.
Изучал он местных дядей нравы,
И смотрел и думал наперёд.

А жена при школе местной будто,
На продлённой группе, в тихий час,
Нас, чужих детей не часто, утром,
Приводила в свой просторный класс.

Рядом с ней и сын был, мальчик Юра.
Тихо прописи в тетрадь писал.
На меня смотрел по детски, хмуро.
И стихи всем о весне читал.

Но уже тогда, в начале жизни,
Юра с хитрицой на всё смотрел.
И порой мучительно, капризно,
Понимать жизнь просто не хотел.

Мог солгать. Мог запросто подставить.
Мог толкнуть. Дать сдачу, с горяча.
Мог всех сдать, свои дела поправить,
Рубануть! Ну… так сказать, с плеча.

А меня он, просто ненавидел.
Я не понимала, почему?
Может быть его кто-то обидел?
Или я не нравилась ему?

Он хотел быть лидером, и в классе,
Часто говорил нам, что он прав.
Я не относилась к его «рассе».
И ходила, голову задрав.

В первом классе часто он лукавил,
Лгал с восторгом, с радостью, при всех.
И однажды, он меня подставил
С кражей ручки, на глазах у всех.

Нам их подарил один знакомый,
Он с Кавказа ручки те привёз.
Юрка поломал свою и дома,
Спрятал всё. А мне… разбили нос!

Дальше жизнь. Мы все росли. Взрослели.
К нам пришла прекрасная пора.
В грязь, в пургу, и в бури, и в метели,
Шли мы в школу, на урок с утра.

Пятый класс. Не много и не мало.
– Первый раз идешь ты в пятый класс!
Так однажды мама мне сказала.
Помню это точно, как сейчас.

Класс наш был большим. Такое дело —
Пятьдесят детей. Вот это да!
Но спокойно, прямо, гордо, смело…
Нас учила местная «звезда»!

Переехав из другой глубинки,
Поселилась здесь же, у ворот.
Дом её стоял на спуске с рынка,
Школьный двор глядел воротам в рот.

Было ей тогда чуть-чуть за тридцать.
Но имела она жуткий нрав.
Как же так могло со мной случиться?
Кто тогда был прав, а кто не прав?

А потом, я стала разбираться,
В жизни сущей, где уже тогда
Я себе могла во всём признаться,
И в реальность вжиться на года.

Юра же, по прежнему кичился,
Глупой «правде» вил «стальную» нить.
А по сути, он в меня влюбился
И не знал, как правду пережить.

А «звезда», смеясь, такое дело,
Всем на зло, судьбе на перекор,
Посадила Юру рядом, смело,
Пяля глазки на него, в упор.

Не с собой, конечно, посадила,
А ко мне за парту, на краю
Стул стоял в проходе, где не смело,
Юра ручку грыз в зубах свою.

Так сидел он год иль два, не знаю…
Только помню, как однажды вдруг,
Юра класс собрал, не понимая,
Что творит историю вокруг.

Если бы для дела, то и ладно,
Я не стала бы стихи писать.
Но Юрок, переборщил изрядно.
И мне есть теперь вам что сказать.

Ненависть ко мне росла годами.
Ненависть его имела цель.
Чёрной масти кошка между нами,
Пробежала здесь – «от сель до сель».

Класс собрав, Юрок всем дал задание,
Подключив фантазию свою.
Это первый шаг был к истязанию,
Что упал на голову мою.

А Юраш, тем временем, искусстно,
Продвигался дальше, по прямой.
И свои безжалостные чувства,
Для меня, всегда носил с собой.

Тех, кого с презрением воспитали,
Горе папы, мамы и семья.
К другим детям жалости не знали.
Через эту боль прошла и я.

Думал ли тогда Юрок, что позже,
Я заставлю всех смотреть мне в след,
Но об этом расскажу попозже,
И в стихах, друзья, вам дам ответ.

А тогда, в моих восьмидесятых,
Мальчик Юра с гиком, ликовал.
Иногда, в своих штанах помятых,
Ужас наводил на наш квартал.

Но, не буду искушать судьбу я.
Дам отчасти всем простой совет:
Прежде чем на жизнь смотреть чужую —
Посмотри своей в начале в след!

Как я выжила тогда? Не знаю…
Господь Бог меня, наверно спас.
До сих пор судьбу не понимаю.
Окунаясь в правду каждый раз.

Что же сделал всё же мальчик Юра?
Главное зачем? И для чего?
Виновата здесь была культура…
Юра Лузин, звали все его.