Михаил Манахов - Посвящение Байрону. Сборник стихов

Ничто, как водится не вечно под луной.
И как бы вам, кремлёвским палачам
Ни суетиться-отвечать и вам
Придётся в день, назначенный судьбой.
Хоть с вами армия, и тюрьмы, и печать
Судья-народ заставит отвечать.
Настанет срок-оцепененье прочь
Уйдёт. И вам народ не превозмочь.

Но есть, увы, и фатума злой рок,
Что управляет судьбами подчас.
Он беспощаден, не имеет глаз.
О, как же это пользует порок.
Фатален случай и случайна нить
Событий всех. Ничто не возвратить
Назад. И может, что пишу-
Я мёртвому безмолвью возглашу…

Давно, давно я не пишу:
Повесил лиру на крючок.
В душе сомнения ношу
Среди забот, среди тревог.

Давно мне Муза не поёт
Изящных рифм созвучный строй.
А всё вокруг меня живёт
И новых тем плодится рой.

Я постарел-сомнений нет.
Проходят годы чередой.
Наскучил мне взбалмошный свет-
Наедине хожу с собой.

Порой пронзительно поёт,
Слагая стих душа моя.
Но взять перо-о тяжкий гнёт.
Его снести не в силах я.

Мой путь истёк до середины.
За мною грёзы. Впереди
Снега, туманы и дожди.
Изнанка жалкая витрины.

Остаток мне влачить на дне.
Отчизны нет. Кругом чужбина.
Мой путь истёк до середины.
Пустой билет-ты выпал мне.

Судьбой отмерен скверный путь.
Глухой и мрачный как могила.
Кураж и страсти-всё остыло.
Назад их больше не вернуть.

Пропали истинные братья
Остались подлые друзья.
У них готовый в чаше яд
И распростёртые объятья.

В которых словно в кандалах
Они пленить тебя желают
И сладкой ложью отравляют,
И в сердце слабое вливают
Отравой горькой липкий страх…

Пройдёт мой сплин-порой осенней,
Склонясь под ветром побреду
И, может, где-то обрету
Кураж былой, задор весенний.

Ваньки-каины, по земле
По всей,
Да с Иудами.
Словно на игле
Держит нас, людей
Связь с паскудами.

По над пропастью
Только не во ржи
Тонем,
Стонем мы.
Тонем в пропасти,
По уши во лжи.
Пьяно-сонные.

Там над пропастью, да на краешке
Кони пляшут в такт.
Бесприютные в жизни давешней.
Одиноко так.

Не рассёдланы,
Да не взнузданы,
По проталинам.
Но судьбою злой
Сразу узнаны,
Заарканены.

По над пропастью, коротаем век.
Чаще маемся.
То галопом, вскачь. То на рысий бег
Жить стараемся.

Но от каинов злых и подлых как
Оторваться нам?
Да во ржи,
Не в лжи,
Не из бесьих благ
Свой построить Храм.

Нет, Муза! Посещайте не меня.
Меня как будто Вам не представляли.
И Вы меня теперь уже едва ли
Читаете, зевоту прочь гоня.
Мои уста-они не для вещанья,
Я прочно связан, мой удел-молчать.
Да и о чём теперь уже писать,
Когда убиты в людях все желанья?

Порой бывает-хочешь оглядеться
И видишь вкруг себя мещан парад,
Но все безлики-вместо лиц наряд.
Коль гол душой-хоть телом приодеться.
И вот от «Гуччи» некто жмёт мне руку
А «Келвин Клайн» на сотовый звонит
Сказать, что завтра вновь перезвонит.
И мы играем все, скрывая скуку.

Я вижу-впереди идёт «Дублёнка»
Ценой куска наверно в полтора.
А завтра будет то же, что вчера:
Кто за «Тойотой», кто с каръерной гонкой
В который раз забудет о любви,
О днях далёкой юности своей,
Словах, что щедро так дарил он ей.
Им не вернуться, как ты не зови.

И вот слова как будто бы всё те же,
Но в сердце нет уж трепета того.
И не придёт уже Оно, не жди его.
Ты чист нарядом, но душой несвежий.
Любви не нужен модный гардероб.
Она не джинсы, чувства-не хрусталь.
Убить их можно-вновь родить едва ль.
Предал любовь, а дальше-пулю в лоб.

И как за жизнью сладкой ни гонись,
В какой гламур себя ни окунай,
Постов престижных как ни занимай-
Тебе всего одна дорога-вниз.
Настанет день, когда тебя разбудит
Толчок последний совести, и что ж?
И день настанет, светел и пригож,
Но для других. Тебя в том дне небудет.

Тебе к лицу судьба поднесть зерцало
В тот день решит, чтоб отомстить сполна.
Любви предатель-вот твоя вина.
И самой страшной казни будет мало.
Ты жизнь прожил, не счесть твоих побед.
Ты пировал, пил залпом наслажденье.
Но час пробьёт, настанет пробужденье
И от судьбы услышишь злое «Нет!»

И ничего помочь уже не в силах.
И для чего весь этот маскарад?
О как его сменить ты будешь рад,
Но душу не сменить-её убил ты.
Коль душу ты решил снести в ломбард,
Сменив её на нечто пореальней,
Ты станешь вещью церемониальной.
А душу нет, не выкупить назад.

И я им не завидую нисколько,
Нет места и для жалости в душе
К любителям тряпья и «Фаберже».
Лишь презираю их слегка… и только.

Господь, кого ты сотворил?
Хотел людей.
Но Боже,
Кто же
Наплодил
Таких зверей,
Да беспримерных
по жестокости своей?

Вон тот-Вампир,
Он хлещет кровь людскую,
будто водку, – «из горла».
А тот-Сатир.
Рога он носит от козла.

Навстречу франт-индюк,
как манекен.
В наклейках весь,
глупее стен.
Но гордость есть
И даже спесь.

Вот ненасытный Людоед,
И всё живое вкруг него
Желает только одного:
Без лишних бед
Его могучих лап минуть.
Перебежать опасно путь
Вот и тому,
Что когти точит,
Уста сомкнув-
Он власти хочет.

Господь! Ты долго ль размышлял?
Позволь узнать-ты думал чем,
Когда ты рядом поселял
О, Боже! Для чего, зачем
Святошу, Грешника, Лжеца!?
И неужели от отца
От одного свой род ведут
Дурак, Мудрец и пьяный Шут?

Кого же ты создал, Господь?
Хотел людей,
Которых трудно побороть
Стадам зверей.
Но в этой яростной борьбе,
В стихии сил.
Твой Человек тебя в себе
самом убил.

Что делать нам с твореньем рук твоих?
Твореньем рук Творца.
Здесь нет насилию конца.
Здесь продолжается безумный буйный пир,
В котором гибнет мир.
Где царствуют Убийца, Людоед, Вампир.
Кого сегодня за своих
Признал народ-потомок праведных детей
твоих.

Кому нужны мои стихотворенья,
Наивные и грустные мечты?
Печальные плоды самозабвенья
Под сводами духовной пустоты.

Что я хотел сказать толпе лукавой,
Бросая сердце жертвенным камням?
Я не искал себе дешёвой славы,
Не гарцевал по глянцевым полям.