Галина Сапфиро - Звездные руны. Сборник стихов

Вот у подножья древних пирамид
В молчанье вечном Сфинкс лежит.
В какие дали и пространства
Он устремил бесстрастный взгляд?
Кого он ждёт из дальних странствий
Уж сколько тысяч лет подряд.
Его Создатели забыли,
Покинув на чужой земле….
Столетья дымкою проплыли,
Растаявши в тревожной мгле.

Гермес легконогий – странник дорог.
Насмешник, повеса, загадочный Бог.
В крылатых сандалиях над миром летит,
Опять с поручением Зевса спешит.

И Кадуцей – жезл твой,
С волшебными змеями,
Небесным сияет огнём.
Все двери в Пространстве и Времени
Открыть тебе им нипочём.

Кто ты – Проводник Человеческих Душ,
Таинственный Бог горбоносый?
То юный мальчишка, то доблестный муж,
Но Временем след твой заносит.

То ли сон, а то ли морок
Захлестнёт средь мирской суеты.
Вижу мир, что когда-то был дорог,
Мир утраченной в прошлом мечты.
Мнится мне, что я фараоном
Был в Египте знойном рождён.
Глаз моих раскосый росчерк
Сфинксом в памяти запечатлён.
Там я был одиноким и мудрым,
Повелитель людей и зверей.
Там носил я, единственный в мире,
Надо лбом – сверкавший Урей.
А когда душа отлетела
В царство Ра средь Небесных Полей,
В золотом, расписном саркофаге
Погребён был в долине Царей.
Видно память прорвалась сквозь время,
Если тянет душу туда,
Где горит в чёрном бархате неба
Голубая Пёсья Звезда.

В том странном, томительном сне,
Привиделось мне – фараоном,
Была я в далёкой стране.
Песок, раскалённый без края,
Струящийся, призрачный зной.
Во тьме своей памяти, зная,
Что всё это было со мной.
Часами сидел я недвижно,
Живой и таинственный бог.
Смотрел, как сгущаются тени,
И время уходит в песок.
Душой, уставая безумно,
В том мире угасшей мечты,
В ладье уплывал я бесшумно
К Солнцу-Ра из зрачка темноты.
Ещё улыбаясь беспечно,
Ловлю я сквозь толщу времён
Взгляд Сфинкса – мой образ навечно
В бессмертье его воплощён.
Я слышу далёкое пенье,
В ушах умолкающий звон.
И вот в тишине раздаётся
Знакомое имя: Амон!
Забудь! Что прошло – не вернётся.
Растаяв, как утренний сон.
В музеях давно уж хранятся
Урей твой, скипетр и трон.

Когда я в храме сидел на троне,
Словно статуя неподвижность храня,
Люди падали на колени,
Считая богом живым меня.
Они забыли, они не помнят,
Что жили когда-то в небесных краях,
Что в душах тёмных тоже носят
Искру божественного огня.
Душа их во мраке сложила крылья,
Забыв, как в небе вольной парить.
Мечту заточили в стальную клетку
И не желают её разбить.
Моя ж душа, тоскуя, стремится
В страну проявленного огня.
Чтоб, духом воспрянув, синею птицей
Летать – звездою ясной горя.
Там можно облаком плыть в безвременье,
Всех, прощая и всех любя.
Лишь силой воли и намереньем
Миры, золотые с улыбкой творя.

Отправляясь бродить по свету
Сквозь сонмы различных миров.
Я ищу лишь один, затерявшийся где-то,
В долине бескрайной небесных костров.
Тот мир, что магнитом всё тянет за душу,
Там Сфинкс у подножья лежит пирамид.
Он сквозь бездну веков и чужие пространства
С улыбкой загадочной в душу глядит.

Часами статуей недвижной
Сидел на троне в храме Пта.
И пылью золотой клубилась,
Рождая что-то, пустота.
В прохладе сумрачной мне мнилось,
Что огненный спускался Бог.
Пространство тлело и искрилось,
Когда ступал он на порог.
И взглядом солнечным пронзая,
Мне в душу проникал до дна.
И что-то говорил беззвучно,
Не шевеля губами Ра.
А я смотрел, тоской объятый,
Как растворялся он в лучах.
И одиночество рыдало
В моих распахнутых очах.

Уходя от нас все дальше
В пелену времен,
Смотрит мудро и печально
Юный фараон.
Повелителем Вселенной
Он в Египте был,
И на равных там с богами
В храмах говорил.
Смотрит с грустью на потомков
В джунглях городов:
«Знать, не слышен в ваших душах
Зов иных миров.
Потому что в этом мире
Звезд на небе нет!
Отражается в нем ночью
Лишь рекламы свет.
Вы забыли, во вселенной —
Лишь один закон.
Для богов и для всех смертных
Дан навечно он.
То, что Выше, отразится
В «Нижнем» на века,
Лик Всевышнего размножит
Времени река.
Выбрав час, когда пустыня
Стала зеркалом небес.
В миг, когда сошлись два мира,
Ставшем чудом из чудес,
Кальку звездного Предела
На страну я наложил,
Млечный путь на горизонте
С Нилом вечным совместил.
Капли огненные пали
На песок пунктиром звезд,
Создавая невесомый —
Паутинку-мост.
Чтобы он не оборвался,
Нужен был магнит.
И поставил я под небом
«Свечи» пирамид.
Так в созвездье Ориона
Я открыл портал.
Уходящим фараонам
Он дорогой стал.
Дальше Путь лежит к чертогам,
К голубой звезде,
Что сапфиром мне сияла
В черной глубине.
А сейчас все позабыто,
В небо путь закрыт».
И с укором взором строгим
Древний Сфинкс глядит.

Я видела Сфинкса в начале Времен —
В уборе червленого Орихалка.
Сияньем лучистым он был окружен….
С виденьем прекрасным расстаться жалко.
Вплавляю в память летящий убор
Над темным ликом лежащего исполина.
Прошлое, будущее – все это вздор!
Все в этом мире едино.
Силуэт горбоносый, бесстрастный взгляд,
Лицо коричнево-красного обсидиана….
В кровь проникает осознания яд
Своего ничтожества на фоне
Божественного истукана.
Бог «темного лика», неведомых сфер.
Первенец Света, исторгнутый тьмою!
Дух совершенный, не ты ль Люцифер?
Падший Ангел с судьбою земною,
Сжегший крылья при полете вниз,
Отдавший свой жар ничтожному миру.
Божественной воли странный каприз,
Застывший в величественную картину,
Иероглифом в камне среди знойной пустыни,
В стекле времени сквозь оплавленное окно.
Ты в темных недрах человеческой памяти
Забыт и похоронен давно.

О, Египет! Слёзы души —
В выжженной, жёлтой пустыне.
Ты растаял в дымке времён,
А мне плакать доныне.
Позабыт твой тайный язык.
Твои знанья хранят пирамиды.
Ниоткуда ты вдруг возник,
В этом мире зла и обиды.
Тебе нужен был знойный песок,
Тишина, беспредельность пустыни.
Где с неба лился лучей поток,
Где глядел на тебя лучезарный бог,
А ночью – далёкой, безмолвной свечой
Звезда скорби с небес светила.

То ли патина веков, то ли Времени налет,
Мерцает в лучах полуночной Луны.
Вот тайны завеса сейчас упадет
И станут реальностью странные сны.
Разверзнутся желтые прорези глаз
И взглянут пронзительно прямо на вас!
Очнувшись от долгого, мертвого сна,
Восстанут бессмертные Сфинксы.
И в мире останется правда одна,
В момент обнулившая «иксы».
Всем станет понятно, что мир этот – ложь!
Откроется тайное знанье.
Дорогой нелегкой ты к свету пойдешь,
Изведав всю горечь страданья.