Геннадий Дорогов - Серебряная полночь. Поэтический сборник

От мира правду заслоня,
О жизни судя однобоко,
Твердят учёные: «Сорока —
Вороне близкая родня».

Но вы послушайте меня:
В учёных спорах нету прока.
Я точно знаю, что Сорока —
Она, как феникс, из огня.

И если вы, мои друзья,
Со мной согласны – счастлив я,
И с плеч моих спадёт забота.

Вот смысл моих хвалебных строк:
Давайте выпьем за сорок —
За птиц высокого полёта!

Всю ночь гудела вьюга за стеной.
Мне снился сон, пленительный и сладкий:
Я, маленький, лежу в своей кроватке,
И мама наклонилась надо мной.

Подёрнулось виденье пеленой,
И оборвался сон как лист тетрадки.
Но чувства непонятные украдкой
Нахлынули горячею волной.

С минувшим никогда не повстречаться,
В забытое окно не постучаться
И не взойти на старое крыльцо.

Но память перебросит мостик шаткий —
И вновь лежу я в маленькой кроватке,
И надо мною мамино лицо.

Черты прекрасного лица
Играют рыцарей судьбою.
Труба зовёт: готовься к бою!
Турнир прославит молодца.

Полны решимости сердца
Пленить Её своей борьбою.
Смерть где-то рядом – эти двое
Решили биться до конца.

Теперь мы можем сквозь века
Им посочувствовать слегка
За их бессмысленные драмы.

Но как нам, бедным, разгадать
Готовность даже жизнь отдать
За нежный взгляд прекрасной дамы?!

Её порой я вижу из окна:
Изношенное платье треплет ветер;
Стянулась кожа, словно на скелете;
Под грузом лет изогнута спина.

Но почему она всегда одна?
Ведь есть же где-то выросшие дети.
И всё ж она одна на белом свете
И никому на свете не нужна.

Что в жизни у неё теперь осталось?
Лишь только одиночество и старость
Неумолимо властвуют над ней.

На перекрёстках оживлённых улиц
Она проходит, горестно сутулясь…
Не дай мне, Бог, дожить до этих дней.

Покуда у людей стучат сердца,
У них бушуют страсти, словно лава.
Спешат успеть налево и направо.
Им кажется, что жизни нет конца.

А у иных под маской нет лица.
Слова текут как сладкая отрава.
Кого-то манит власть, кого-то – слава.
А третьих – блики «жёлтого тельца».

Но мы под стать любому поколенью.
Когда наступит срок, мы станем тенью,
Пройдя по заколдованному кругу.

А люди продолжают драться, биться,
Стремясь достичь чего-то и добиться,
И наступают на ноги друг другу.

Луна ворвалась в царство темноты,
И я увидел куст прекрасной розы.
Воспоминанья, чистые как слёзы,
Мне подарили нежные цветы.

Желанья, страсти, юности мечты
Проснулись вновь и прочь несли от прозы.
Вернули к жизни умершие грёзы
Создания небесной красоты.

Хмельная ночь хмельные ароматы
Ночной фиалки, ландыша и мяты
Смешала щедро в воздухе густом.

Луна струит серебряную полночь.
Я сделал шаг, и вдруг…
Какая сволочь

Нагадила под розовым кустом?

Сердитый окрик как удар кнута —
На сердце боль от раздраженья злого.
И вот взамен сближения былого
Дистанция совсем уже не та.

И светлых отношений чистота
Тускнеет от несдержанного слова.
И так порой бывает трудно снова
Вернуться на исходные места.

Казалось бы, какая ерунда!
Обида – это вовсе не беда,
Забудется за прочими делами.

Но тяжкий груз уже на сердце лёг.
И вот едва лишь тлеет уголёк
Там, где ещё вчера горело пламя.

Мы от окраин до столиц
На гнев и обличенья падки.
Летят суровые нападки
На воротил и первых лиц.

И с гневом пышущих страниц
Мы лихо режем правду-матку.
Но осторожно и с оглядкой,
В кругу дозволенных границ.

Браня обманы и пороки,
Мои бичующие строки
Смелы, решительны и злы.

Но сердцем чувствуя опаску,
Я всё же с них снимаю фаску,
Чтоб сгладить острые углы.

Когда мы станем все на «ты»,
Стерев условные границы,
И сможем все объединиться,
Отбросив гонор и понты;

Когда мерилом красоты
Не будут крашенные лица —
Душа, способная светиться
От чистоты и доброты;

Когда все те, в ком плещет яд,
В себя от злобности вонзят
Свои отравленные жала —

Тогда друг другу скажем мы,
Что завершилось время тьмы,
Эпоха светлая настала.

Я заблудился в темноте.
Ищу в потёмках вещи, лица,
Чтобы с досадой убедиться,
Что всё не то и все не те.

Моей несбыточной мечте
Не суждено осуществиться.
О ней пустые небылицы
Несёт сорока на хвосте.

Фонарь на стенке тупика —
Манящий блеск фальшивой цели.
К нему плетусь я еле-еле.

Моя дорога далека.
И я твержу себе пока,
Что это свет в конце тоннеля.

Когда во мне вдруг ожили слова
И голосом живым заговорили,
Они как будто предо мной открыли
Чудесный мир земного волшебства.

И звуки, различимые едва,
В живые строки слиться поспешили.
В них было всё: и белизна ковыли,
И зелень трав, и неба синева.

Но этих звуков непонятных нить
Не мог я вдохновеньем объяснить,
Я ничего тогда не знал об этом.

И только видел, что однажды ввысь
Слова как солнце утром поднялись
И озарили мир волшебным светом.

И озарили мир волшебным светом,
И струны сердца тронули слегка —
Легонько, как дыханье ветерка;
Тихонько, словно ночь перед рассветом.

Уже тогда я был в душе поэтом.
Мне вдруг открылась сила языка
И радость, когда звонкая строка
Была моим стараниям ответом.

И те слова, волнуя и дразня,
Словно живыми были для меня
И обладали запахом и цветом.

Как домики из детских коробков,
Так я строку выстраивал из слов.
Они во мне росли как травы летом.