М. Горбачев-(Ростовский) - Пути к итогу. Роман без отрыва от пьесы «Под тенью мечей…»

Не открыть глаз… Крепкие руки тащат куда-то. Все сильнее стучит в висках, и жар охватывает голову. Где же свежесть вольной ночи с запахами трав? Где эта пронзительная тишина замершего зрительного зала? Где невесомое состояние между жизнью и смертью?

Или это как раз таки оно и есть? С наваливающимся постепенно грохотом звуков и хлещущим наотмашь ядовитым нашатырем… Ты придавлен некогда белым облупленным потолком, который крутится каруселью прямо перед глазами и норовит зацепить огромными шарообразными плафонами, в которых веками скапливалась опаленная глупая мошкара. Веки тщетно стараются оградить глаза от блеска медицинских инструментов – кто-то бесцеремонный насильственно раздирает их и тычет в зрачки бессильным фонарным лучиком. Что он хочет разглядеть там, в их глубине? Куда ему до прожектора-пистолета!..

– Доктор, шприц готов.

– Подожди, Надя! Реакции нормализуются… – Круглое белесое лицо надвигается вплотную, глаза в глаза.– Не закрывать глаза!.. Открой глаза и смотри на меня!.. Так…

Вдох!.. Глубже!.. Как тебя зовут?.. Ты слышишь?.. Смотри сюда!.. Как тебя зовут?

Язык болтается во рту, как детская погремушка, громоздкий и бесполезный. Кислый привкус и ощущение омерзительной клейкости не позволяют сосредоточиться хоть на какой-либо мысли, кроме желания пить. Но горло, пискнув как-то невразумительно, постепенно обретает самоощущение и начинает с натугой выплевывать звуки.

– …Мур… ть-ть… Тим… Мур-р…

– Как-как, еще раз…

– Ти- мур… – Нет, это не я… Ведь я – не он?.. В виске совершенно отвратительный грохот до присвиста в ушах. Но обхватить голову руками не удается – они крепко прибинтованы вязками к кровати, что отмечаешь, скосив глаза и мало-помалу обретая способность к их фокусировке.

– Так, смотри, кто здесь, – тот же надоедливый голос оформляется в плоть и кровь лечащего врача. Он указывает на медсестру, и та приближает свое лицо в легких светлых кудряшках. Глаза внимательные и слегка испуганные. – Кто это?

– Как меня зовут? Помните? – у нее приятный голос, и от мягко округлой фигурки веет теплом. – Кто я?

– …Валя?.. – как выдох, имя из юности, имя первой любви, явно не соответствующее зрелому возрастному тембру.

– Кто? – глаза врача опять надвигаются и слегка суживаются.

– На… дя… Надежда Михайловна?..

– Молодец! – ликование совершенно искреннее.– Слава Богу!.. Теперь свое имя?..

Количество глаз с испытующим выражением, кажется, многократно увеличилось. Но присутствие кого-то, кроме медперсонала, скорее угадывается на уровне даже не шестого, а какого-то двенадцатого чувства.