Светлана Головцова - Нездешняя музыка

Сегодня первый день,
Я завела дневник.
На лист бумаги тень
Легла как мой двойник.

Широк рабочий стол,
А мысль узка и скользка.
Вот первый снег пошел,
И город встал как войско.

Я села у окна,
Скрестила пальцы рук.
Но не взошла луна,
И не раздался стук.

Когда захочешь говорить,
Открой свое трюмо,
Оно тебя научит жить,
Без лишних слов, само.

Оно вернет тебе твой взгляд
Сквозь линии дождя.
Ты не попятишься назад,
Рукою проведя

По отражению: стекло
Порыв твой охладит.
Тебе не будет тяжело
Опять молчать навзрыд.

Ты повнимательней вглядись
В потухшие глаза,
В забытых мыслях разберись,
Отправься на базар,

Где не бранятся и кричат,
А счастье продают,
Где понимающе молчат,
Когда паденья ждут.

В один весенний день родиться снова,
Открыть окно и встретить солнца луч,
И потерять от двери старый ключ,
Чтобы впустить в свой светлый мир любого!

И все дела по-новому начать,
Найти в себе неведомые силы,
И ничего не помнить и не знать,
Забыв о том, что в прежней жизни было.

А ночью все стихи переписать
И сжечь дневник, чтоб не уйти обратно
В страну, где звезды могут лишь рыдать
И черные видны на небе пятна.

И выходя из темноты на свет,
Стать голубою музыкой апреля.
Родиться вновь через десятки лет
И в мир ступить, как будто из купели.

Когда ты спросишь, для чего пришла
На эту землю, дышащую скорбью,
По-юношески взглянешь исподлобья,
По-девичьи наивна и мила,

Когда ты спросишь, отчего печаль
В моих глазах от глаз твоих сокрыта,
И кто меня с твоим отцом венчал,
И почему мы оказались слиты

В одно большое сердце для тебя?
Наверное, я не смогу ответить,
Так солнце в небе, согревая, светит,
И все живое, радуясь, любя

Его лучи, навстречу к ним стремится,
Так карандаш и чистая страница
Томятся в ожидании строки,
Так мысли претворяются в стихи,

Так мать желает в детях воплотиться!

Расступилась тьма, да заря не та,
Все, что выплакала, приняла земля.
Проложилась складка у немого рта,
Платье вымокло, да сухая я.

Дождь хотел глаза пеленой застлать,
Чтобы солью слез не мутила вод,
Да земля, нам – мать, помогла опять,
Из своих глубин предложила грот.

В этом гроте грусть и душа моя
Поселились жить до скончания дней.
Ну а я стою, точно статуя:
Ничего внутри, лишь лицо белей.

1

Желтыми листьями лягу тебе под ноги,
Золотом их выстелю путь твой, твои дороги.
Шелковым ковром прорасту там, где будешь ступать,
Поплывешь по реке – на мосту буду тебя ждать.

Теплым дождем напою щедро твои хлеба,
А если окажешься на краю —
Полог звездный свой расстелю —
Я ведь твоя раба.

Каждое дыхание мое – для тебя,
Каждое страдание мое – за тебя.
Хмель душистый голову вскружит,
В вихре танца он нас закружит,

Мы с тобой два любящих сердца – ты и я!

Выйдешь из дому – путеводною стану звездой,
Буду издали наблюдать за тобой, над водой

Закачаюсь месяцем серебряным —
Буду светить тебе в ночи,
А под воскресенье вербное
Я затеплю за нас две свечи.

Перед Богом прощение вымолю
За свои и чужие грехи.
Ты же, будь верна своему имени
И укрыта от всех стихий.

2

О чем я тебе расскажу, моя взрослая дочь?
О том, что созвездия правят капризной судьбой
Иль то, что они лишь осколки разбитых зеркал,
В которых ее отраженье мы ищем напрасно.

Напрасно ты взгляд устремляешь свой девственно ясный
В те дали, откуда никто нам не сможет помочь.

А помнишь, когда ты малюткой спала в колыбели,
Я песню сложила о том, как чудесна земля,
Как капли дождя, ударяясь о стекла, звенели,
Как пухом одетые спали в Москве тополя?

Держа на руках твою жизнь, как вселенское чудо,
Я Бога молила тебя от беды сохранить.
И ты, лучезарно мудра, точно маленький Будда,
Учила меня все живое на свете любить.

О чем я тебе расскажу, моя взрослая дочь?
О том, что печалям под солнцем не видно предела,
О том, что в измученном сердце давно все сгорело,
О том, что усталость не в силах уже превозмочь?

Нет, лучше об этом до времени я промолчу.
Пусть юность счастливая верит: ей все по плечу!
О том, что такое судьба не промолвлю ни слова.
А впрочем, любимая дочь, ко всему будь готова.

Вечер голубем сел на лестницу,
Уводящую в облака.
С улыбающимся месяцем
Перешептывается река.

Старый лес, убаюканный полночью,
Тихо дремлет со стаей птиц,
Утомленных сиянием солнечным
И испуганных светом зарниц.

За туманами, за болотами
Отдыхает душа земли.
Только филины фаготами
Нарушать тишину смогли.

Расколовшись волшебной тыквою,
Вышло солнце в сиянии звезд.
Я на память себе выкую
Этот миг, вставший с вечностью в рост!

Ветер принес голубей
К старой железной крыше,
Небо еще голубей
Стало, а солнце пишет

Свой разноцветный этюд,
Мальчик гуляет по крыше,
Где-то внизу живут,
Где-то внизу дышат.

А здесь наверху – полет!
Здесь вырастают крылья!
Кто-то его поймет,
Руки над городом взмыли…

Сделан был первый шаг,
Краткий промчался миг,
Что же тогда не так? —
Эхом последний крик.

Австрийский городок уснул в тиши
Как сказочный мирок, вдали от смуты.
Здесь серебристый дождь фонарь окутал,
И шлейф мечты несут в ночи пажи.

В игрушечных домах уснули человечки,
На крошечных окошках – душистая герань,
Издалека чуть слышно журчанье горной речки,
Здесь мир реальности переступает грань.