Галина Казарина - День – свят

Играй, Бах!
Позируй, девочка, Гогену.
Возле Асньера, Ренуар,
пиши Сену
не за гонорар,
за просто так,
из любви к искусству.
Клади краски
ломаными мазками,
клади сгустком.
Трудно быть Богом,
солнечный луч расщеплять
на составляющие.
Трудно быть Словом,
особенно вдохновляющим.

Уют, как говорит тётя, —
это работающая в доме
стиральная машина,
шумящая и бурлящая
в фоновом режиме,
выдающая на-гора
чистое, светлое,
и мужское, и женское,
и детское, детское, детское…

Дом, как говорит тётя, —
накрытый от души стол,
незапертые ворота,
полный жёлтых акаций двор,
где свистульки из стручков акации
возвещают: ужин готов! —
тут как тут на синей веранде —
пара голодных котов.

Душа, как говорит тётя, —
это работающая в сердце
стиральная машина,
функционирующая
в непрерывном режиме,
выдающая на-гора
чистое, светлое,
где-то там – от души – согретое:
и накрытый для друзей стол,
и жёлтых акаций двор,
и сытых довольных котов,
и нужное: будь здоров!

туда,
где всего теплее —
в Сибирь.
по рельсам, авиатрассам
в раздольную даль да ширь.
болота, болота,
барабинский ковыль…
охота, охота
в дорожную грязь да пыль,
где колея глубокая,
где тяжело идти…
а чем тяжелей,
тем лучше.
Господи, помоги.
озера, озера,
чановский черный камыш…
по рельсам, авиатрассам…
в зеркальную гладь да тишь
прислушиваться,
приглядываться,
и духом ведать,
и сном…
Сибирь —
холодная в общем субстанция,
мне —
натопленный
дом.

геотег длиною в четыре века,
чек-ин служивого человека,
русского казака —
острог, крепостная стена,
Сибирь, Обь, Умрева.
горести – трын-трава,
если есть тын,
если есть погост,
в нем Отец и Сын.
начало —
Знаменский монастырь:
Иртыш, Абалак, Сибирь…
и всюду – небесная ширь
(не измерит её алтын),
природа, плетущая кружева,
кузница креатива.
всё у нее красиво,
всё у нее – сдобь:
и добро, и любовь.
Бий встречает Катын —
рождается
Обь.

У Бога всё постоянно.
У Бога всё непредсказуемо.
Бог есть подлежащее.
Бог есть сказуемое
человеком человеку
испокон веку.
Бог – это не в ипотеку
под залог недвижимого имущества
(не является преимуществом
быть к нему ближе).
Бог – странник с котомкой,
наполненной жизнью.
И всё-то ему отчизна.
И всяк ему не чужой,
и нет у него безымянных.
У Бога всё постоянно.
Взять, например, любовь.
Вечнозелёная
тысячелетняя секвойя!
И прежде, и ныне,
и снова, и вновь…
У Бога всё непредсказуемо.
Вдруг мне! – и т в о я любовь…

Будет день – будет пища,
будут очаг и крыша.
Будет за принца нищий.
Алые взвеются паруса.
Будет мороз – будет весна,
будет зеленая вечно сосна,
и крыжовник из чеховского сада,
и дуб старый над вечным кладом.
Будет – как надо:
закат, рассвет,
будет мобильный тебе интернет,
будут давать тебе меньше лет,
требовать паспорт.
Будет путь – будет транспорт,
и попутчик появится вдруг.
Сердце будет – будет друг.
Будет друг – будет пища,
будут очаг и крыша,
свежезаваренный чай:
малина, мелисса, чабрец.
Будет начало – будет конец.
Будет понятен хитовый тренд,
вот и слоган тебе, и бренд,
и колесо, и ядро бренда
(что являет собой продукт?)
Жизнь полным-полна хэппи эндов,
коль счастливые нам не врут.

что там, мама, на небесах?
у нас на земле осень.
плед и горячий чай,
грог, глинтвейн, в общем,
немного кардамона,
палочка корицы…
и если захмелеть,
посчастливится
развеселиться.
имбирь, облепиха,
капелька мёда…
осень – неразбериха,
осень – недотрога.
чуть что – обсыпается.
ищи-свищи! – нет.
осень мне очень нравится.
осенью – греться и греть.
бережно заготавливать
красную калину,
привозить из Питера кленовые листья,
собранные с грустью наполовину
на пушкинской Черной речке,
прятать ноги в шерстяные носки —
мобильный образчик печки.
вспоминать Левитана:
Исаак Ильич, здрасьте!
возьмите наши леса и поляны —
по-своему разукрасьте.
осень – сласти.
Яблочный Спас.
осень – счастье,
сезонно живущее в нас.

мы писали друг другу
на панцирях черепах,
на глиняных табличках,
необожженных,

носили тату —
накалывали письмена
на телах обнаженных.

оставляли на скалах
иконы-знаки:
ты ж мое Солнце!

в космическое пространство
к спокойным протуберанцам
летели слова-марафонцы.

в папирусный свиток
серебряный клали слиток,
молчали – золотом.

ум – за морем,
смерть – за воротом.

отправляли в бутылках
из-под бургундского
послания судьбоносные.

телеграммы с почтамта
шли все как одна —
срочные:

встречай
вылетаю
соскучилась
тчк

дождь – кормилец,
любовь – княжна.

счастье
в далекую даль
печатала Continental.

и поселился смайл
в лентах, чатах, блогах,
как задумали это боги.

день – свят,
и дела наши спят
беспробудным сном.
мы пишем друг другу
тысячи лет
по-разному
об одном.

Да будет снег! —
сказал Всевышний
и облака наполнил белым,
пушистым, мягким,
многомерным,
кристально чистым,
неземным.
И завертелось,
закружилось,
и в бабе снежной
воплотилось,
в которую всерьёз
влюбилась
вся городская детвора.
Да будет снег! —
сказал художник.
Да будет снег! —
сказал поэт.
И снег написан
и воспет…
Лишь дворник молвил:
«Снегу – нет»,
в неравную борьбу вступая
с пушистым, мягким,
многомерным,
кристально чистым,
неземным и белым,
белым,
белым,
белым
и каждый раз
таким моим.

поездом по России —
ехать и ехать,
смотреть и смотреть:
Волга, Калмыцкая степь,
Сибирь, Становой хребет…
поездом – так красиво!
увидеть Рижский – и умереть!
на Байкале воскреснуть
чуть свет
для сканвордов,
омуля и бесед…
поезд в России —
социальная сеть:
откровенничать,
сочувствовать,
сожалеть.
в поезде по России —
читать не перечитать
Льва Николаича,
всю великую рать.
«всё приходит к тому,
кто умеет ждать».
поездом по России —
ехать и ехать,
мечтать и мечтать…
расстояньем
судьбу пытать.