Фридрих Антонов - Сказка про царя Сухмана, про жену его Милану, про Змеёвича (про Змея) и соседа их Кощея. Былины и сказки в стихах

Вот поехал Вольга дань свою собирать,
Со своей богатырской дружиною.
В поле выехал, видит в том поле мужик
Пашет землю сохою старинною.

Понукает кобылку, кобылка идет,
Борозду методично проводит,
Пашет будто бы песню какую поет,
Землю к севу в порядок приводит.

Захотелось Вольге оратая догнать,
Он коня в след ратаю пускает,
Два дня гонится! Тщетно! Не может догнать,
Наконец-то его догоняет:

«Бог те в помощь, ратаюшко! Поле вспахать!
И крестьянствовать дальше на поле».
«Ну, спасибо, Вольга! А куда ж ты идёшь?
Со своею дружиною вольной?»

Отвечает Вольга: «За получкой иду!
За урочной положенной платой
К городам Гурчевцу и Ореховцу,
После пойду и к Крестьяновцу…»

«Я на кудлатой,
На соловой кобылке вот этой своей,
Был намедне в том Гурче. Скупался!
Много соли привёз – два по сорок пудов.
Ну, скажу тебе, страху набрался!

Ведь живут там разбойники! Деньги берут.
За проезд – подорожные просят!
Я им всем заплатил, крепкой палкой своей,
До сих пор там отметины носят!

Тот, кто стоя стоял, – после сидя сидел,
Потому, что стоять нету мочи.
А кто сидя сидел, – нынче лежа лежит.
Больше брать подорожных не хочет!

«Слушай, пахарь умелый! Поедем со мной!
Ты поможешь с моею заботой!
Ты, я вижу, – напарник надёжный такой.
И не будет отказа в работе.

И с оплатой не будет! Что скажешь ты мне?
Что тебе эти – труд и забота…?
Тот бросает соху в борозде, средь полей.
И – к Вольге, на шальную работу!

Но отъехав от места с версту, с небольшим,
Невзначай, как-то так, вспоминает,
Что оставил соху средь степи, в борозде
И к Вольге свою речь обращает:

«Ты послал бы Вольга трёх своих удальцов,
Пусть они наконечники снимут.
Омеши-наконечники – ценность у нас!
А соху осторожно поднимут,
От земли отряхнут (не сочтя за труды!)
Да в ракитовый куст и закинут».

Посылает Вольга трёх могучих ребят.
Но они и подвинуть не могут.
Он десяток туда. Но одна суета.
Эти тоже ничем не помогут!

Вся дружина собралась и к сошке идет —
Крутят, вертят, но сошка – ни с места!
Пахарь сошку одною рукою берет,
От земли кое-как отряхает,
А другою омеши из сошки берёт,
В общем просто из гнёзд вынимает.

А потом, размахнувшись, в пол-силы, с плеча,
Как игрушкою, будто играя,
Без натуги, свободно (и не сгоряча) —
В куст ракитовый молча бросает.

«Дармоеды, однако, они у тебя», —
Земледелец Вольге замечает.

Снова сели они на рысистых коней,
Дальше, только лишь в сказке бывает —
У крестьянина рысью кобылка идет,
Остальные же, не поспевают.

Стал Вольга колпаком, то есть шлемом хлестать,
Стал покрикивать – не догоняют,
Ты постой-ка, постой!
Он кричит мужику:

«Придержи! Наши не поспевают!
Если б эта кобылка была бы конём,
За неё бы пять сотенок дали».

«Я её сосунком, за пять сотенок брал.
За пять сотен её и отдали!
А теперь, коль была бы кобылка конём,
Ей цены бы наверно не склали!

И пытает Вольга, восхищенно дивясь,
«Как зовут тебя, мирный селянин?»

Отвечает ему этот пахарь-мужик:
«Да я весь, по натуре, – крестьянин!
Я вот ржи напашу да в скирды намечу,
С поля выволочу, дома вымолочу!

Потом пива наварю – мужиков всех угощу.
Загуляют мужики – запоют на ужинки! 1 1 Ужинки – обжинки, последние сжатые колосья. Обжинки у славян имели религиозное значение связанное с Дидухом.
Тут и станут плясать, и меня величать,
Разговаривать и приговаривать,
Под осенние звоны малиновы.
И Микулой зовут Селяниновам.

Святогор богатырь утром выехал в степь,
Посмотреть на границы владения,
Въехал он на курган, как степной атаман:
Посмотреть, нет ли где нападения.

Смотрит – путник идет, сумку с лямкой несет.
Кто таков? Не лихой ли пришелец?
Он пускает коня, чтоб догнать у плетня 2 2 Плетёный забор, которым огораживали огороды и дворовые постройки. —
Видно новый в селе земледелец!

Но пришелец тот крепкий – идёт и идёт,
Сумку с лямкою не оставляет!
Святогор за ним гонится, выступил пот!
Но за путником не поспевает!

«Стой прохожий!» – кричит Святогор богатырь,
И коня плёткой крепко стегает,
Путник ношу привычную ровно несёт
Наконец свою лямку снимает
И стоит неподвижно – дозорного ждёт.
Наконец, Святогор подъезжает.

«Что несёшь ты, прохожий?
Что в сумке твоей?»

Отвечает: «Несу свою тяжесть!
Что досталась нам всем от родимой земли.
Хочешь взять? Подними!»

«Эка важность!» – говорит Святогор.

И слезает с коня.
Попытался поднять. Но с натуги —
Даже потом облился, кровавым при том,
Мышцы вздулись, как крепкие дуги.

Ноги в землю по щиколоть тяжко ушли,
Весь он мощною силой налился!
Только сумку не смог оторвать от земли.
Груз ему так и не покорился.

«Как же звать-то тебя, незнакомец лихой?
Как с тобою помериться силой?»
«Оторви, хоть на волос, суму от земли —
Будем братьями мы до могилы».

«Хочешь знать, богатырь,
Как зовут меня все?
Как меня мужики величают?
Ну так слушай тогда: я вот поле вспашу,
Рожь посею, а в осень – сбираю.

Ну, а после жнивья, пива я наварю
И как только в нём хмель отыграет,
Позову мужиков! А потом угощу!
Мужички мои и загуляют!

И начнут тогда все меня звать-величать!
И Микулой меня называют!
А ещё – Селяниновым! Я землероб!
Потому так вот и величают.

А ведь был Святогор – богатырь удалой,
Илью Муромца – прятал в кармане!
Но вот сумку Микулы так и не поднял.
И не смог протащить на аркане.

Конь не смог одолеть.
(Тут не в помощь и плеть!).
А крестьяне те тяготы носят.
И по жизни своей непременно несут.
Да и помощь при этом не просят.
Так вот, с ними рождаются, с ними живут.
А ещё и гуляют! И песни поют!

Породила мать Добрыню,
Вырастила молодцом
Стал Добрынюшка Никитич
Богатырским удальцом.

Стал Добрынюшка Никитич
В чисто поле выезжать,
Стал он злобных и коварных
Змей-змеёнышей топтать.

Раз Добрыня возвратился,
В дом свой каменный пришёл
И как верный сын послушный
К родной матушке зашёл.