Владислав Молочников - Чистое золото. Книга стихов и поэм

2
Поляна, дом, заросший мхом,
Венчают жерди черепушки.
Костей разбросано кругом,
Как после дьявольской пирушки.
Назад – вперёд… тут из окна
Раздался голос несравненный:
«Почтенный рыцарь, я – одна,
Молюсь в глуши благословленной.
Останься в доме до утра,
Укажет солнца луч дорогу.
Румяных пирожков гора
Без гостя стынет понемногу».
Задребезжали черепки,
И словно обрели улыбки:
«Ну, рыцарь, стынут пирожки,
Хмельные пенятся напитки».
От этих добродушных слов
Сомнений прояснились очи.
Меч – на бедре, в конце концов!
Терпеть лишенья нету мочи.

3
Две комнатки: одна – в крестах,
В другой – лесных чудовищ маски.
Хозяюшка на всех парах
Внимания сгущает краски.
Гостеприимство через край,
В каждом движенье поиск силы.
И рыцарь будто, невзначай,
Целует нежно профиль милый.
Хозяйка не отводит взгляд,
Чтоб подстегнуть касаний волны.
Снять меч беспечный рыцарь рад,
С вином вздымая кубок полный.

4
Она лежит, как снег бледна,
А рядом спит воитель пылкий.
В пятнистой мантии луна
Ей шепчет: «Истина – в затылке».
Схватила ведьма ратный меч,
И нанесла удар с размаху.
Головушка скатилась с плеч,
Испачкав девичью рубаху.
Под утро свежий черепок
Проснулся на шесте у дома.
С кольев смешки: «Ну, что браток,
Дождался пышного приёма?!»

5
Шагнула ведьма за порог,
Швырнула рыцарские кости.
Глядит – продрогший пастушок
Торопится к хозяйке в гости…

Вавилонская блудница
– В горностаевых мехах,
По ночам мне стала сниться
Со слезами на глазах.
Перстни украшают пальцы,
Ожерелий перелив,
Напевает: «Мы скитальцы,
Отражения мотив…»
У блудницы вид царицы,
Поступь, жесты, губ изгиб,
Превосходством вся искрится,
Неземной причёски гриб.
Целомудренная нежность,
Не намёка на порок.
Лишь струится неизбежность
От неё наискосок.
Сны, как главы древней книги,
Перелистывает мгла,
Томного общенья миги,
Ощущенья из стекла…
Но сегодня я заметил,
В середине сна узрел,
В антрацитовые сети
Миллиарды спящих тел
Падали, как снега хлопья,
– Многоярусный покров.
И блудница исподлобья
Выжимала взглядом кровь…

1
Ты и я – за праздничным столом,
Сказочно трещат дрова в камине.
Весело войдёт с шампанским в дом
Новый год! И будет там отныне!
2
Я тебя ласкаю синим взором,
Нежно проникающим за край…
Ты румяная, без капельки укора,
Молча, излучаешь личный рай.
3
Память сохранила наши встречи,
Каждая из них – в душе со мной.
Близость украшали счастья свечи,
Распускались, как цветы весной.
4
Скоро полночь! Серебрятся звонко
Скрещенных бокалов голоса.
Во дворе вовсю метет позёмка,
В гости приглашая чудеса.
5
Мы выходим на балкон открытый,
Грею поцелуями ладонь.
Снегом улицы заботливо покрыты,
Шалью накрываю стан родной.
6
Крики радости лавиной нарастают,
От салютов – небо кувырком!
На твоих щеках снежинки тают,
Новый год встречаем мы вдвоём!

Овальное зеркало в траурном зале
Висело на темной стене.
К нему подходили люди в печали,
Чтоб скрыться в его глубине.
Превозмогая горечь утраты
Смотрели в зеркальный поток.
Являлся мальчишка, закованный в латы,
Держащий терновый венок.
Глядящие в зеркало сознанье теряли,
Потом обретали покой.
Мальчишка снимал плавно латы из стали,
А с ними – тяжёлую боль.
Овальное зеркало треснуло в полночь,
Мальчик – прозрачнее льда.
Терновый венок, похожий на обруч,
Катился отсюда туда…

Утро крылья распустило
На морском, прибрежном спуске.
Акварельные ракушки
На песке пестрели мило.
Обнажённая креолка
В штильной нежилась пучине.
Как положено богине
Из рыбацкого посёлка.
Гибко ликовало тело
С морем строя отношенья.
Мальчик в позе восхищенья
Наблюдал за ней не смело.
Перед ним плескалась тайна
– В ореоле брызг солёных.
Как и он в неё влюблённых,
Мимолётно, пасторально.
Вкрадчиво тянулось зренье
К непорочности бесстыжей.
Развивался чубчик рыжий,
Постигая дрожь взросленья.
Девушка не замечала
Проникающего взгляда.
И была заметна рада
Морю цвета карнавала.

Девочка для секса
Охраняла место,
Кожаной юбчонкой,
Трусиками грёз…
Ну, а если честно,
Девочка для секса,
Лишь во сне видала
Кадры диких поз.
Так, листала книжки,
Спорила с подружкой,
Ночью день искала,
Да вела дневник.
Трепетно ласкала
Игровые фишки,
Вызывая ночью
Светоносный лик.
Лик манил свободой,
Трепетной, домашней,
В почерневшей рамке
– Прямо над ковром.
Плавно возвышался
Над вечерней пашней
И печально таял
С лунным серебром.
Девочка для секса
– Тайных сил невеста.
Тёрлась о подушку,
Проникала в плоть.
Как любить прелестно
То, что бестелесно
И шептала жарко:
«Появись, Господь!»
Воздух очищался,
Становился звёздным,
Славно бесконтрольным
И дробясь огнём,
К ней Господь спускался
Кавалером стройным,
Чтоб святым экстазом
Опоясать дом.
Девочка для секса,
Как теперь известно,
Тлеет под землёю
В солнце и мороз.
Черви над фатою
Слёзы льют рекою
И шуршит марлёвка
Погребальных роз.
Жизнь, увы, не сказка,
Так порой жестока.
Новая невеста
Влюблена в Христа.
Как любить прелестно
То, что бестелесно.
Но опасней бритвы
– Божья красота.

Ветра осеннего, прелые ноты
С каждой секундой сильней.
На ветках пульсируют листья-сироты,
– Время жестоких дождей.
В алой листве прячутся галки,
Зрим увядания код.
Скрипят одиноко скамейки-качалки,
Наступит ли будущий год?!
В длинном плаще, походкой небрежной,
Иду сквозь вечерний хрусталь.
Голубоглазый, печальный и нежный,
Смотрящий, внимательно вдаль.
Низкие тучи, хмурые лица,
– Знаки сердечных утрат…
Мне на плечо лист кленовый садится:
«Здравствуй, октябрьский брат!
Что, обстоятельства воли сильнее?!
Не удержался, упал…
Лишь потому, что был прочих добрее,
Солнечных откликов ждал.
Я не швырну тебя, друг, на дорогу,
Сгинешь, кому ты такой!
Поспи на плече, сон развеет тревогу,
Хочешь остаться со мной?!»
Лист зарыдал, а может дождинки
Пустились, разнуздано в пляс.
Сорвался с плеча, чей -то шаг без заминки
Вдавил его в землю тотчас.
Я подбежал, рукой тронул, погладил,
В луже от грязи отмыл.
Люди за мной, наблюдавшие сзади
Не знали, чем занят я был.
Листок с той поры поселился в квартире,
Мой дом защищает от бед.
А осень опавшие листья транжирит
Во имя грядущих побед…