Гасан Санчинский - Божий мир

Наутро, только свет забрезжил,
Решил взволнованный Мурад
Пойти любовь свою проведать,
Покинутую Аминат.
И, движимый остатком чувства,
Советам женушки не вняв,
К заброшенной односельчанке
С утра он кинулся стремглав.
Но как же был разочарован,
Увидев комнату пустой…
Где Аминат?.. Ведь потеряться
Ей запросто в Москве большой.
И вдруг увидел он листочек,
Торчавший в скважине замка…
– Вах, из милиции повестка!..
Олегу… Что за ерунда?..
Но тут его вдруг осенило
Прозренье: вот где Аминат!..
Но как она туда попала,
Увы, не мог понять Мурад.
…Бежать в милицию? Но как он
Докажет, что она жена?..
Ведь нет свидетельства о браке,
И в паспорте печать должна
Стоять… А там совсем другая,
С другою женщиной печать…
Не дай Аллах, еще за это
Ему придется отвечать.
Как объяснить ментам проклятым,
Арестовавшим Аминат,
Что брак у них по шариату
И что он муж ей, а не брат?..
Нет, рисковать собой не надо,
Марине лучше позвонить,
Она-то сможет все уладить
И Аминат освободить.

Итак, он позвонил Марине…
Минут, примерно, через пять
Знакомый номер телефонный,
Волнуясь, стал он набирать.
После гудков протяжно-длинных
Она ответила: – Алло…
Кто там в такую рань проснулся?..
– Твой муж, – вздохнул он тяжело.
– Мурад?.. Откуда ты?
– От брата…
Приехал полчаса назад, –
Он ей ответил виновато, –
Я не нашел здесь Аминат.
Она пропала…
– Как пропала? –
– Марина крикнула в ответ, –
Она не вещь и не иголка,
Ведь есть же хоть какой-то след.
– Ее в милицию забрали…
– За что?
– Пока не знаю сам.
Займись скорее этим делом,
А мне оно не по зубам.
Ведь ты же знаешь, дорогая,
Не любят нас в Москве менты,
Посланцев славного Кавказа,
Но можешь все уладить ты.

Скорей звони отцу, тем боле,
Что он влиятелен везде…
Пусть посодействует он зятю,
Поможет, хоть в одной беде.
– Ты что, с ума сошел, бедняга,
Отца в роман твой посвящать…
К тому ж сегодня на Канары
Он уезжает отдыхать.
Об этом никому ни слова…
А горскую жену твою
Я вызволить сама сумею,
Вот только кофейку попью.
Да что ты бьешься лбом об стенку,
Ведь это, право, ерунда:
Два-три звонка друзьям старинным,
И отворят они врата
Тюрьмы…
– Ах, не шути, прошу, Марина,
Ведь Аминат дитя еще,
Ей лет шестнадцать дашь, тем боле
Румянец не сошел со щек.
А там в СИЗО такие звери,
Преступники… Да и менты
Ее обидеть тоже могут…
– Мурад, а ведь ревнуешь ты?..
А как же я, скажи, любимый,
Стерпела все и вот – жива!
Меня обидеть не боятся
Твои двуличные слова?..
Ведь ты меня как будто любишь
И только мною дорожишь?
Так отчего же ты так прытко
Спасать несчастную бежишь?

– Мне просто жаль ее, Марина,
Ведь перед Богом мне она,
Хотел я или не хотел бы,
Но шариатская жена.
– Ну, ладно, хватит припираться
И обижаться на меня.
Полковник Ларин, мой приятель,
Решит проблему за полдня.
Я позвоню ему, и вместе
В милицию поедем мы
Освобождать твою дикарку
Из цепких лап ее тюрьмы.
Жди… Молодую недотрогу
В подарок привезем мы в срок…
А ты на радостях, любимый,
Покрепче завари чаек.

Открылись ржавые засовы,
И перед сонной Аминат
Предстал милиционер суровый
И бросил вслед ей хмурый взгляд.
– К тебе пришли…
И с криком: – Милый… –
Горянка бросилась за ним,
Но женщина ждала в дежурке
Вдвоем с полковником седым.
– Марина… – руку протянула, –
А ты, конечно, Аминат.
Что ж, собирайся, ты свободна,
Нас за тобой послал Мурад.
…И вот они уже в квартире,
От слабости едва жива,
Рыдая, бросилась к Мураду,
Забыв все русские слова.
И только по-даргински: – Милый…
Ты жив, любимый мой, родной…
А я-то думала, что больше
Мы не увидимся с тобой!..
И в три ручья бежали слезы
По бледному лицу ее…
И совестно Мураду стало
За прежнее свое вранье.
Он приласкал ее, но тут же
Изобразил суровый вид,
Чтобы понравиться Марине
И скрыть свой запоздалый стыд.
– Кого учил я, дорогая –
Переступать нельзя порог…
Ты это правило простое
Должна усвоить на зубок.
Не суй свой нос куда не надо
И за тебя мне думать дай,
Тогда хлопот не будет больше,
Теперь же их, хоть отбавляй.
Скажу тебе не без укора –
Не надо здесь ни слез, ни слов…
Мне хватит и того позора,
Что ночевала у ментов.
Откуда знать мне, что чиста ты?.. –
Воскликнул с пафосом Мурад.
– Но я ни в чем не виновата, –
Запричитала Аминат.
Лицо ладонями прикрыла,
В груди обиды ком застрял,
Она лишь правду говорила,
Но ей никто не доверял.
Мурад, страшны твои упреки…
Мне сердце болью обожгло –
Зачем ко мне все так жестоки?
Кому я причинила зло?..

Когда же наша героиня
При всех расплакалась навзрыд,
Ее утешила Марина,
Изобразив печаль и стыд.

С тех пор мурадовы супруги
Вдруг стали не разлей вода…
Случалось, вместе, как подруги,
Они бродили иногда
По магазинам и салонам,
И модным выставкам – везде,
Где было радостно и шумно,
И одиноко вместе с тем.
Смех снова зазвучал в квартире,
И огорошенный Мурад
Двух жен своих внезапной дружбе
Как будто даже был не рад.
– Скажи, Амина, что случилось?..
С Мариною вы, как друзья,
А вот со мною каждый вечер
Сама ты будто не своя?..
И дня ты без нее не можешь,
Как наркоманка без иглы…
– Напрасно ты, Мурад, встревожен,
Ведь наши помыслы светлы.
Марина и твоя подруга –
Она добра и так умна,
Что радуются там повсюду,
Где появляется она.
Ее везде так уважают,
А вместе с нею и меня,
С улыбкой радостной встречают
Знакомые день изо дня.
И у меня вошло в привычку
С Мариной время проводить,
Ведь настоящею москвичкой
Я только с ней сумею быть.
Лишь три недели мы знакомы,
А будто дружим с малых лет,
Мы с нею, как родные сестры…
А твой вопрос совсем нелеп.
Ведь ты – мой муж, она – подруга…
Конечно же, ты мне родней!
И у нее есть муж, но только
Он не ревнует же ко мне.

Мурад от этого ответа
Совсем поникнул головой…
Ах, как же люди безрассудно
Играют собственной судьбой.

…Но Аминат не унималась,
И вдруг нежданно, как дитя,
Она взяла и разрыдалась,
То ли всерьез, то ли шутя.
– Ах, ты меня совсем не любишь
И держишь дома взаперти…
Но я мечтала не об этом,
Клюя, как птица, из горсти.
Москва!.. Москва!..
Я все твердила,
От радости едва дыша,
Что буду жить в самой столице,
Что, как невеста, хороша.
Но здесь с утра до поздней ночи
Сижу, как будто бы в плену,
И медленно схожу с ума я…
Не оставляй меня одну!
На улицу не выхожу я,
Страшась милиции, людей
И даже шороха любого,
Подслушанного у дверей.
От слез своих уже я слепну
При свете солнечного дня…
Прошу лишь об одном на свете:
Мой милый, не бросай меня!
– Ах, мне бы все твои заботы, –
Вздохнул взволнованно Мурад, –
Поверь, сидеть все время дома
Я несказанно был бы рад.
Но из-за фирмы, из-за дела
Я жить иначе не могу…
Опять мне вечером сегодня
Уехать надо в Петербург.
Жаль, но зависит от работы
Судьба дальнейшая моя –
Чем длительней командировки,
Тем независимее я.
Ты просишь взять тебя с собою,
Ну, что ж, я буду очень рад…
Когда в Америку поеду,
Не позабуду Аминат.
А нынче серая рутина
Не даст мне даже помечтать…
Работа, дом – вот вся картина,
Что я смогу нарисовать.
Не то что ты, моя родная,
Хоть спи, хоть видео смотри
Иль сериалы «мыльных опер»,
Чтобы о них поговорить.
На самом деле он лукавил…
Ведь каждый вечер, как герой,
Идет с мечом на поле битвы,
Он просто шел к себе домой.
С утра он уходил на фирму
И там крутил он допоздна
Рубли и доллары, и марки,
Чтоб стала полною казна.
В обед заскакивал вальяжно
Он к Аминат на час-другой,
Спешил он в казино на ужин,
А вечер проводил с семьей.
И так по замкнутому кругу
День изо дня кружил Мурад:
Ночью – жена,
А днем – подруга…
И был уж этому не рад.
Ему покоя захотелось,
Чтоб в лоне собственной семьи
Уставшее расслабить тело
И с детками гонять чаи.
Сынок Витек и дочка Вика
Похожи оба на отца:
Кавказские носы и глазки,
И губы, и овал лица.
Он обожает их, конечно,
Как, впрочем, и они его…
Никто союз их не разрушит,
И им не надо никого.