Надежда Скорнякова - Инакомыслие. Поэтический сборник

Не спрашивай, согревшийся, дотла
Боюсь ли я сгореть. Я страхов выше.
Тому, в ком есть избыточность тепла,
Их голос ледяной едва ли слышен.

Да, я сгорю всех раньше. Что с того?
Я не жалею сердца своего…

Лето – это облака.
Те, что неостановимо
Над землей проносит мимо
Дуновенье ветерка.

Тщится облачная рать
Стать броней, но синь смеется.
Светом солнца тучка рвется
На клочки. И не собрать.

Остается свысока
Тень отбрасывать на веси
И, с поправкою на ветер,
Цель далекую искать.

Лето – это облака…

Я придумаю снег,
укрывающий город до срока.
Пусть еще не остыло
ушедшего лета тепло,
И природа не спит
(с нею вечно такая морока)…
Я придумаю снег,
чтобы стало легко и светло.

У иных щеголяют давно
в белых шубах деревья,
Кружевными салфетками
каждый увенчан карниз.
А у нас с каждым днем
обещают еще потепленье,
И березы на бис исполняют
стократно стриптиз.

Синь за лето устав, истончилась
и малость поблекла.
Облака бесконечны, да жаль,
что бесплоден их бег.
Я придумаю снег.
Я его нарисую на стеклах.
Пусть гуашь мне заменит метель.
Я придумаю снег.

Снежинки в фонарном прицеле
Кружатся, как звездные птицы.
Весь мир стал в мгновение белым,
И снег прилипает к ресницам.

Как будто бы кто-то там свыше
Решил, что сквозь белую замять
Вдруг станет безглас и неслышен
Зверек с горьким именем Память.

И он не ошибся в расчетах.
Жизнь движется с чистой страницы.
И странно легко от того, что
Залеплены снегом ресницы…

А может, мне все это снится…

Ты нашел идеальные листья —
Словно перья диковинных птиц.
Их упрямые мордочки лисьи
Не упали пред осенью ниц.

Ведь не жаждут с листвою расстаться
Их хозяева, ветру назло.
Как костры полыхают. (Признаться,
Даже странно, как их не сожгло).

Поднимая мое настроенье,
Осень вновь удивила меня,
Показав, как прекрасны деревья
В перьях птиц цвета лис и огня.

Ясный день обернулся в мгновение
пасмурным днем.
И грозы приближеньем пугают
раскаты и вспышки.
Вихорками взметается пыль.
Тянет дальним костром.
Но есть плюс – зной отстал.
Он устроил себе передышку.

Почернела лазурь.
Ветер с веток срывает листву.
Вторят грому хлопки
закрываемых в панике окон.
Только я не бегу.
Я сливаюсь с грозой. Я живу
В ее ритме неровном,
трубя о себе в водостоки,

Растекаясь морями,
гремя в поднебесье, смеясь
Белозубыми вспышками молний,
прохладою теша.
Я – гроза!
Я земли и небес беспорочная связь!
И мой страстный порыв хоть и страшен,
но все же безгрешен!

Наступила святая пора
Всепрощания… Всепрощения…
Бродит осень по стылым дворам,
Предвещая зимы приближение.

Год, как солнце – плывет на закат,
В стаи птицы сбиваются к югу,
И рябины кострами горят,
Согревая собою округу.

В небесах беспрестанная хмарь.
Разверзая небесные хляби,
Дождь штудирует волглый букварь,
Исписав весь асфальт мелкой рябью.

В утонченности голых ветвей
Чаще слышатся к небу посылы.
Словно шепчут: – Скорее! Скорей
Снежным кружевом скрой нас… Помилуй…

Эфемерны как дым от костра
Все скупые тепла обещания…
Наступила святая пора
Всепрощения… Всепрощания…

Надо мною проплывают облака.
Я ж земле подставила лопатки
И смотрю на белые заплатки
В синей ткани неба. Синь легка,

Как кисея. А за этой шторой
Новая. И на чернеющем сукне
Звезд алмазы россыпью огней
В росчерках комет и метеоров.

А за нею? Ведь должно же быть окно!
Без окна к чему кисея и сукно?
Что они скрывают? Что за вид
Из она небесного лежит?

Соната осени незавершенностью томит…
К себе притягивая восхищенных лица,
На проводах зависла нотой ми
Усталая синица…

Рассеял ветер в небе до и ре,
Си, соль и фа облюбовали ветки,
Ля, отыскав скворечник во дворе,
Здесь тоже редко…

Вот и осталась только ми у октября,
Незавершенность музыке даря…

Рыжих бабочек резвится стая.
Облепили куст со всех сторон,
Словно бы согреть его пытаясь,
Ставя против холода заслон.

Манят их тычинки прутьев тонких.
Сладостен дождей скупой нектар.
Крыльев невесомых перепонки
Источают глазу видный жар.

Осень-хореограф не старалась,
Ставя все движенья второпях.
Но снимает с глаз дождей усталость
Вальс осенних бабочек в ветвях.

В тиши, прекрасна, холодна,
Сквозь ночь плывет ладьей луна.
– В такую ночь как не мечтать
Рукою до луны достать.
– Мечты, мечты… – мне скажешь ты.
– В них жизнь моя! – Отвечу я.
И улыбнусь: – Как мир хорош!
– Крутя луны щербатый грош.

– На небо ты теперь взгляни.
Остались в нем лишь звезд огни.
Меня ты спросишь: – Где луна?
Ладонь раскрою: – Вот она.
А то твердишь: «мечты, мечты…»
Нет недоступной высоты!

Две веревки и дощечка —
И лечу на встречу чуду
К мандариновому солнцу
В небо цвета незабудок.

Не нужны полету крылья.
Смех упрямо рот щекочет,
И меня переполняет
Счастье в каждый вдох на взлете.

Время вдруг остановилось,
Превращаясь в бесконечность —
Это мне вернули детство
Две веревки и дощечка…

Снилось мне, что в небес синеве,
Там, где так ослепителен свет,
К облакам приколочен навек,
Одиноко стоит табурет.

И нелепость всю этой картины
Ощущая уснувшей душой,
Взор вплетая в узор древесины,
Размышляла, зачем здесь такой?

Ладно б трон тут стоял, или кресло,
Иль кушетка, ну, стул, наконец.
Табурету на небе не место.
Но мои размышленья Творец

Оборвал, подойдя незаметно,
И промолвил: – Зачем мне понты?
Мне хватает вполне табурета
Отдохнуть от мирской суеты.