Таисия Жаворонкова - Всем сердцем люблю, всей душой. Лирический дневник

Когда рассвет ещё чуть брезжит
И густ ещё ночной туман,
Теплом постель приятно нежит,
Вдруг опьянит хмельной дурман

Жасмина ветки белоснежной.
И утра свежий аромат
Неизъяснимо, неизбежно
Разбудит красок всех каскад.

В окне за марлей увлажнённой —
Там замалинится восток —
Покажется чуть побелённый
Гигантской розы лепесток.

И разольётся алым цветом
На небе вспыхнувший пожар.
И в сердце любящем при этом
Займётся сладкий, томный жар.

И знакомый перрон и огни,
И знакомые лица вокруг.
В этом мире мы словно одни,
Мой изысканно-вежливый друг.

Снова тихо гитара бренчит —
То колёс верениц ассонанс.
Снова наш неустанно звучит,
Наш красивый дорожный романс.

Стрелки быстрые чутких часов
И сердца бьются преданно в такт.
Всё с Тобой нам понятно без слов:
Нужно так! нужно так! нужно так!

– Вот и станция, – снова скажу.
Эта станция только Твоя.
И тревожно в глаза погляжу:
– Дома ждёт Тебя, милый, семья.

Завтра ж снова перрон и огни,
И знакомые лица вокруг.
Будем снова с Тобой мы одни
В этом мире, галантный мой друг.

Я смотрю из окна на аллею
И на сад, что до нитки промок…
Я сегодня ненастьем болею…
Отчего позвонить Ты не мог?..

Где-то эхо с надрывом рыдает,
Слышен гул невидимок-машин,
Ветер листья с деревьев срывает
И горстями бросает с вершин.

Я смотрю из окна на аллею,
На промокший до ниточки сад —
Не себя, а Тебя я жалею:
Ты ненастью ведь тоже не рад…

Как сердце робкое доверчиво!
Душа в ознобе задрожит,
Когда погода переменчиво
Волной холодной пробежит.

Разрывалось небо на части,
Грохотал неистово гром.
Раскололось женское счастье —
В неприкаянном сердце погром.

И ветер холодный, он с лёгкостью птицы
Промчался… Уныло и серо.
Прозябшей аллеи задрожали ресницы —
И в тепло потеряна вера.

Мила мне вольная стихия.
Стихийно всё в моей судьбе.
Пишу в забвении стихи я
Благоразумному Тебе.

Чтоб тучи в небе грозовые
И половодье, ураган,
Зимою бури снеговые,
Печалей светлых океан,

Тебе всегда напоминали,
Что есть Любовь, Огонь, и Свет,
И вспышки молний между нами
Горячих «да», коротких «нет».

Не замерзаю на юру,
Но шар земной шатнётся:
Нежданно в самую жару
Неслышно холод подкрадётся.

И руки упадут, как плеть,
И затуманится сознанье.
Себя лишь стоит пожалеть,
Как шквалом вырвутся рыданья.

Хоть закалилась в холода,
Но как приятно солнце лета!
И мыслей бурных череда!
И всё о том, и всё про это.

Я не затворницей живу —
Он так широк мой круг общенья.
Коммуникабельной слыву,
И красок не терплю сгущенья.

В уютной келье маленькой моей
Мне не бывает сиротливо
Среди энциклопедий, словарей…
Вся встрепенувшись, не лениво

И радостно я к двери подхожу,
Когда вдруг редкий стук услышу:
– Ошибся кто-то – не сужу,
Но как тревожно сердце дышит.

О, как же часто мне звонишь,
И я Тебе стихи читаю.
Но в дверь мою Ты не стучишь —
Блаженства этого не знаю.

Гроза прошла, но далеко не вечер,
И солнце не спешит за дальний лес скатиться.
Не надышусь озоном нашей встречи!
Возможно ли насытиться и насладиться?!

Чуть слышно шелестят листы —
Мне нравится читать в постели —
Вдруг позвонил желанный – Ты.
Так вспыхнула – очки вспотели.

Нет сладостней моей печали!
Она, как ясный день, светла.
Пусть годы молодость умчали,
Но не спалили нас дотла.

И по глазам Твоим я вижу,
Что рад печали Ты моей:
Не знаю слово «ненавижу»,
Грущу при виде журавлей.

При соловьиной трели маюсь,
Не в силах слёз сдержать,
Тебе уподобляясь,
Не смею слово лишнее сказать.

Печаль моя любви подобна,
Что потаённо в сердце дышит.
Душа расскажет всё подробно,
И Ты не можешь не услышать.

Ты мне сказал, чтоб не печалилась
Я даже светлою печалью.
Мне точка зрения понравилась,
Намёк под тонкою вуалью.

Не исчисляем роль звездочётов
И разность взглядов не находим:
С Тобою Нежность и без подсчётов
Мы в степень высшую возводим.

Ты в трели звенишь соловьиной,
Ты в сладком томлении грёз.
Ты в песне грустишь журавлиной,
Ты в ярком сиянии звёзд,

Ты в багряном осеннем листочке,
Ты в гроздьях рябины горишь.
По ночам ты диктуешь мне строчки
И со мною о нём говоришь.

Как торжественно тихо в осеннем лесу,
Пахнет мокрой травою, грибами и прелью.
Чуть заметно росинки дрожат на весу:
Колыхнул паучок воздушную келью.

Ярко-жёлтые клёны осветили поляну.
Вот прижался к черёмухе вьющийся хмель.
– Осень пришла так нежданно, так рано, —
Прогудел второпях в шубке бархатной шмель,

И вонзился в цветок, и застыл под наркозом —
Беглый солнечный лучик его оживит.
На полянке лесной так привольно стрекозам.
У них, беззаботных, нереспектабельный вид!

Снуют шаловливо, танцуют ли, пляшут?
Их крылышек шёлковых слышится шелест.
А листья, слетая, прощание машут.
Тихо в лесу – в том осени прелесть.

Есть в осени шарм отрешённости,
Стыдливых минут обнаженья,
И скромной, глубокой влюблённости,
И лёгкости плавной движенья.

Есть в осени шарм откровенности,
Томленья, тоски и страданий,
Надежды, и веры, и верности,
И на сердце скрытых желаний.

Есть в осени шарм неизбежности
Разлуки и встреч ожиданий,
И таинств, и ласки, и нежности,
Тревожных волшебных шептаний.