Дмитрий Пригов - Монстры

Что-то крови захотелось
Дай, кого-нибудь убью
Этот вот, из них красивый
Самый первый в их строю
Вот его-то и убью
Просто так, для пользы дела
Искромсаю его тело
Память вечная ему

Девочка идет смеясь
Крови в ней всего три литра
Да, всего четыре литра
Литров пять там или шесть
И от малого укола
Может вытечь вся она
Девочка! Моя родная!
Ради мамы, ради школы,
Ради Родины и долга
Перед Родиною – долго
Жить обязана! Родная
Береги-храни себя!

Как же так? —

В подворотне он ее обидел
В смысле – изнасиловал ее
Бог все это и сквозь толщу видел
Но и не остановил его

Почему же? —

Потому что если в каждое мгновенье
Вмешиваться и вести учет
То уж следующего мгновенья
Не получится, а будет черт-те что —

Вот поэтому.

Домик дачный средь участка
А над ним с небесных круч —
Звезды – и не то чтоб часто
Да и то в отсутствье туч
А не то чтоб досаждают
А проглянутся когда
Мать ребенка утешает:
Вон, горит твоя звезда
Да тебе еще не скоро —
Но кто может предсказать?

Этот домик, этот сад
Возле улицы Садовой
Это было, это было
Ровно сорок лет назад

Или лет немного меньше
Только все равно назад
Сколько мимо их прошло —
Этих лет и этих женщин!

Только всех я отменил
Из-за справедливой мести —
Не жил я на этом месте!
Да и вообще не жил!

Как мучит нас ненужная природа
От дел высоких гонит нас в кровать
К делам, которые должны занятьем быть
Спецьяльно выделенного народа

Вот в Византии евнух – муж и полководец
И чистой государственности свет
Он прав, не прав – ему позора нет
И в чистом сне ему домеку нет
Что мучится какой-то детородец

Свет зажигается – страшный налет
На мирное население
Кто налетает? и кто это бьет?
Вечером в воскресение?

Я налетаю и я это бью
Скопище тараканов
Громко победные песни пою
Воду пускаю из крана

Милые, бедные, я же не зверь!
Не мериканц во Вьетнаме!
Да что поделаешь – это, увы
В нас, и вне нас, и над нами

Что значит атлет? Что являет он в мир? —
Безумье бумаги промасленной!
А в древности грек с наготою осмысленной
Носил свое тело как носят мундир
Лишь ты ему равен, мой милицанер
Вы равно осмысленны и узнаваемы
И как не оденешь его, например —
Тебя не разденешь, хоть и раздеваемый

Вот скульптор лепит козла
Сам про себя твердя:
Я им покажу, блядям
Как надо лепить козла
Кому он покажет и что
Посредством лепного козла
Ведь он за гранью добра и зла
Тем более глиняный что

Нет, мой скульптор, заместо козла
Слепи что-нибудь такое
Чтоб каждый пришедший: Да – сказал
Он нам воистину показал
Небесное-неземное

После обычного с работы прихода
По комнатам ходит он взад-вперед
И громко пукает из заднего прохода
А спереди песню поет

На самом же деле он крупный начальник
И может быть даже вооружен
И может быть даже женщина он
Но это маловероятно

И все это за домашними стенами
Для других он как будто и не был
И все это строго между нами
И между землей и небом

Вот и окончилась в Москве Олимпиада
В стечении количества народа
В звучании прощального парада
На главном стадионе средь Москвы
Там были иностранцы, но и мы
И я там был средь этого Содома
И понял, что досель не понимал:
Я здесь в гостях, они же здесь все дома
И мой резон невыразимо мал
Пускай, что через час все разойдутся
Пускай, что далеко не все спасутся
Да ведь не я ж здесь всех пересчитал
И я в слезах по-детски зарыдал —
Здесь праздник был, а я был чужд и мал

И самый маломальский Гете
Попав в наш сумрачный предел
Не смог, когда б и захотел
Осмыслить свысока все это
Посредством бесполезных слов
Он выглядел бы как насмешник
Или как чей-нибудь приспешник
Да потому что нету слов

Вот таракан с распахнутым крылом
По стенке бегает игриво
На что тебе крыло, мой милый? —
Да чтобы Богу угодить
Он любит, говорят, крылатых
К тому ж оно не тяжело —
Вот истинный ответ: коль нам не тяжело
Так почему ж другим не угодить

Итак, поэт, о мещанине
Давно пора поговорить
Как нам вредит он, как не любит
Он нас, хоть должен нас любить

Мы отомстим ему примерно —
Вот он с объятьем к нам летит
Ему ответим мы, примерно:
Уйди, проклятый! Ненавижу!

Я жил во времена национальных
Героев и им не было числа
Одни несли печать Добра и Зла
Другие тонус эмоциональный
Поддерживали в нас по мере сил
Народ любил их, а иных бранил
И через то герой героем был
А я завидовал им эмоционально
Поскольку я люблю национальных
Героев

Напомните мне, как это у Моцарта
Тара-та-та-та или тара-там-там-там
Или, скажем, у Македонского там:
Пам-пам-пам-пам па-пам коня за полцарства

Да ведь и у нас все по-прежнему так
Не выразить словом ни новым, ни старым
Тара-та-та-та-та
тара-та-та-там
Пам-пам-пам-пам-па-пам
тарьям-трьям-трьям-тьярам!

Солнце светит ярко-ярко
Среди поля жарко-жарко
Нестерпимо-невозможно
Что и помереть возможно
Ах, без цели понапрасну
Помереть в такой прекрасный
День!

Проходил я здесь рыдая
Как по острому ножу
А теперь вот прохожу
Разве чуточку страдая

Разве только лишь о том
Что вот жизнь проходит мимо
Было разно, было мило
Будет что-нибудь потом

Как страсти мучают людей
С ножами бегают в припадке
Неописуемых страстей
Детей пугая в их кроватке
Средь ночи, в свете полуденном
Пугая жен неразведенных
Соседей всевозможных вер
И только ты, Милицанер
Не отвергая, не любя
Свидетелем момента мори
И стражем данных территорий
Приходишь сам не от себя

Когда бы не было тебя
Я сам бы выдумал тебя
Но призраком в кипящем море

Девица ты красная
С револьвером в кожанке
Почто девицу белую
Белую пригожую
По имени Ксения
По фамилии Романова
Уложила окровавленну
Вплоть до Воскресения —
– А чтоб не была белая
А была красная
Красное – оно всегда прекрасное
Даже бездыханное.

А что дитя? – он тоже человек
Он подлежит и пуле и закону
А что такого? – он ведь человек
А значит родственник и пуле и закону