Вячеслав Евдокимов - Заинька, или Мужчины не плачут

«Ну давайте помогу,
Оседлайте спину,
Нудно стало на лугу…
Мира бы картину

Мне увидеть, хоть глазком:
Есть же чудо-страны!
Вмиг домчу одним броском
Вас на пир ваш званый!»

Взлезли мы. Понёсся вскачь
Козерог рогатый!
И всё прыгает, как мяч,
Радостью объятый…

Сто парсеков мигом он
Пролетел стрелою —
Вот как в скачке был силён,
Даль скрыв за собою!

Вдруг нам путь своим хвостом
Мышь загородила:
«Вы домчите уж потом,
А теперь я мило

Вас прошу помочь в беде:
Вызволить мышонка,
Он томится в горе где
И пищит презвонко…»

«Он превредный ведь грызун
Сельского хозяйства.
Нет в нас жалости, знай, струн,
Не поможем. Баста!

«Не едим мы здесь зерна,
Крошки лишь кометы,
И душа-то не скверна,
Доброта – сверх сметы.

Придавила, ох, дуга
Крошку мышеловки…
Не поднять мне – так туга,
Сил нет и сноровки…»

«Ну, коль крошки лишь комет…»
Вмиг он стал на воле
И свободе шлёт привет:
«В зло не влипну боле!»

Козерог нас вдаль вновь мчит,
Лишь летят парсеки!
Наш счастливый, ждущий вид,
Встрече рад навеки!

Знать, отменный, Козерог,
Был твой в жизни скотник!
Вдруг огромный, будто стог,
Орион-охотник

Вышел с луком из кустов,
Держит на прицеле
Козерога, уж готов
Сделать дырку в теле…

Но подпрыгнет вдруг как вверх:
Испугался Мыши!
На стопу залезла… Смех!
Брань летит звёзд выше!..

Он и выронил свой лук…
Тетиву та Мышка
Перегрызла враз! Каюк
Луку, значит, крышка.

Мышь же в Чёрную Дыру
Канула вмиг с писком,
След простыл, нет на миру,
Быть в Дыре – без риска.

Был повержен Орион,
Всех животных кара,
С злости вслед в Дыру и он
Канул, чтоб дать жару

Мыши той за сей конфуз…
Мы же прежним курсом
Мчались с гиком! Я как туз:
Не водил и усом…

Но чем дальше, тем в душе
Силилась тревога:
Кой-то срок в пути уже?
Миг. А это много,

В расставанье чтобы быть.
Усмиришь ли страсти?!
Мчи меня быстрее, прыть,
Через зло, напасти!

Дай увидеть мне скорей
Ту, стремлюсь к которой,
К ненаглядночке моей,
Встречу жду с которой!

У тревоги есть ответ
В признаках реальных:
Стал мрачнее белый свет,
Звёзд не видно дальних…

Попадалося зверьё
С норовом сверхзлобным…
Знать, Дракон своё жильё
Сделал местом лобным.

Вон огромный Скорпион
Целит хвост свой с жалом,
Верный страж драконий он,
За него в бой – с жаром!

Целит свой огромный рог,
Звёзды рвя копытом,
Туша-зверь Единорог,
Быть чтоб всем убитым.

Гидра рвать всех на куски
Силится кроваво,
Коль не так, – умрёт с тоски.
Злоба – Гидры право.

Сверху бросится и Рысь,
Разорвать чтоб горло,
Ей не скажешь: «Киска, брысь!
Что ты зло попёрла?»

Мрачен стан, суров, зловещ
Этого Дракона…
Страх впивается, как клещ.
Всё здесь незаконно.

День и ночь дымит здесь Печь:
Станет всё, всё прахом,
Мысль молчит, молчит и речь,
Всё убито страхом…

Как всё с Девою связать,
Светлой, лучезарной,
Коли злобы вкруг лишь тать,
Мир здесь весь коварный…

Лишь осталося найти
Деву, чудо-сказку.
Все прошёл сюда пути…
Сдёрну с горя маску!

Мой метался страстный взор,
Всё увидеть рыскал
Милой прелести узор!
Но вдали нет, близко…

Может, изверг загубил
Дивное созданье?
Может, уж среди могил,
Блеф – моё старанье?

Всё прелестное бежит
Вон отсюда в дали,
Горемычный всех здесь вид,
Все, как тени, стали…

На вопросы все молчат,
Озираясь с страхом…
Все дрожат, дрожат подряд,
Взгляд отводят махом…

Может, ту уж мне спросить
Ветхую старушку,
Что не кажет жизни прыть,
Звук не друг уж ушку

И в глазах которой темь,
Видит лишь руками…
Вся согнулася совсем,
В дружбе всё с клюками…

С головы седая прядь
Свесилася куце…
Цвета кожи не понять,
Хоть умом обуться:

Вся бугрится, как у жаб,
Вслух бормочет что-то…
Отчего? Понять я слаб,
Плакать аж охота…

Тело мелко всё дрожит…
Вздохи, ох, и тяжки!
Поразительнейший вид,
Трудно, знать, бедняжке…

Вся – страдание от мук,
Дух убит весь горем,
Сердца редкий слышен стук,
Слёз разлив – аж морем…

Ноги в землю уж вросли
От печальной позы,
Мысли где-то всё вдали…
Памяти занозы.

Содрогнулся я и сник,
Глядя виновато:
Жизни высох весь родник,
Жить ей маловато…

Не могу ничем помочь,
Лишь просить прощенья,
Ведь судьба её, что ночь,
Бремя униженья…

Вдруг взглянула так она,
Я ей дорог будто,
Будто страстно влюблена!
Отвернулась круто…

Вновь вся съёжилась в комок,
Вновь смотрясь отвратно…
Миг тот – жизни огонёк,
Сгинул безвозвратно…

Боль не вынес я… Ушёл,
Ведь с другой здесь целью,
Что помочь не смог, был зол!
Видит взор мой келью,

Перед ней сидит старик,
Скульптор всем – по виду,
Мой вопрос к нему приник:
«Не несу обиду,

А скажи, мил-человек,
Девы где чертоги,
Я ищу который век,
Поистёр вон ноги?»

Он к скульптуре подошёл,
Сдёрнул покрывало…
Встал от чуда я, как кол,
Потрясён немало

Той чарующей красой
В мраморе девичьей,
Что вспылал вмиг, как шальной,
К ней любовью личной!

Вот желанная моя!
Руки к ней невольно
Протянул, огнём горя,
Жжёт он – мне не больно…

Все пропорции верны,
Плавность чудных линий…
О созданье! В жизнь верни.
В сна ль я паутине?

Взор её и чист, и прям,
Милая улыбка…
Обольщенью не упрям,
К ней стремлюсь в нём прытко!

Чувств не смог я обуздать,
Обнял страстно ножки…
Грациозна милой стать,
Звёзды как, – серёжки.

«А сама-то где, сама?!
Укажи обитель!
Я по ней схожу с ума,
Страсти я воитель!»

«Это всё, – звучит ответ, —
Что лишь и осталось,
Видишь что. Такой уж нет.
Эка миру жалость!

Как горда она была,
Не покорна воле,
Не подвластна игу зла
И немилой доле,

Что готовил ей Дракон
С жаждой завладенья
Этим чудом! Испокон
Было в том стремленье.