Владимир Аксёнов - Из прошлого в серое?

Пройдёт эпоха
Гиблого разврата,
Страна сойдёт
С корыстного пути,
Но только так,
Чтоб не было возврата,
Чтоб не был стариком
Ты к тридцати…
И чтобы каждый день
Ты заново рождался,
И чтобы каждый день
Ты это отмечал,
И чтобы сам себе
Самим собой казался,
И чтобы сам
За это отвечал…
Чтобы не знал
Кто там, на верхотуре,
Чтобы не гнул
Пред ними твёрдый стан
И чтоб не кланялся
В аптеке за микстурой,
Пусть сбудется
Когда-нибудь наш план!

Кто-то жаден,
Ну а кто – хитёр,
Труслив, брезглив
И безучастен,
Кто прост, как перст,
А кто актёр,
Он к подвигам в кино
И только там причастен…
А есть порода
Непростых людей,
Как будто собранных
Из тверди,
В них собрано
Всё лучшее мастей,
Проверенных
Не только жизнью…
Смертью!
Из них бы делать гвозди,
Говорят,
В разведку с ними
Без раздумья —
Каждый,
Да и на жизнь
У них особый взгляд,
Я знаю точно,
Их встречал однажды…

Я верю, что настанет
Светлый день,
Когда без боли
И температуры,
Оставив на диване
Годовую лень,
Я понесусь по лесу
Что есть дури!
И на бегу вдохну
Весь аромат берёз,
И задохнусь от чистых
Чувств прилива,
Которые в подарок
Преподнёс
Мне свежий ветер
Честного разлива!
И образ ВСЕЦАРИЦЫ —
Благодать,
Как облачко тумана
Растворится,
Благодарю тебя,
Святая мать!
С Тобой, надеюсь,
Не придётся
Мне проститься…

Мы не поём уже без крика,
И без убийства нет кино,
Ну, почему в начале века
Уже родимое пятно?..
Пьют, спят, всё без смущенья,
Воруют даже у себя,
И свадьбы, да и дни рожденья,
Не то чтобы без удивленья,
С надрывом празднует родня.
Детишки валятся с балконов,
Родные в горе, хоть кричи,
В церквушках бьют попы поклоны,
В больницах стоны, стоны, стоны,
Больные стонут и врачи…
Проценты пенсий зажимают,
Мол, денег нет, тяни ремень,
Резервы в банках чужих тают,
В своих бедняги занимают,
Вот здесь проценты повышают,
И тут они напоминают
Насчёт оплаты каждый день.
Тарифы медленно, но верно
Растут, как тесто на дрожжах,
Ты думаешь, я вру, наверно,
Напрасно ты подумал скверно,
Я сам давно уж на ушах…

Замри, прислушайся к ночи,
Не слушай храп соседей по палате,
Тихонько про себя немного поворчи,
Ложись на правый бок и думай…
О медсестры зарплате…

Крутит, вертит крылья вьюга,
Разгоняет карусель…
Рядом верная подруга
И соратница метель…
Стелет мягкую постель.
Стелет мягко, жёстко спать,
Только в правилах, видать,
Так положено метели,
Вьюге в этом угождать.
Характерно для вассалов
Боссу в этом потакать…
Ветер вдруг угомонился,
Тучки спрятались средь звёзд,
Месяц там же появился,
Бросив в речку лучик-мост…
Мост надежды на затишье,
На уют, покой и блажь,
Но скребёт сомненье мышью:
«А ты что взамен отдашь?»

Страну не заносит от снежных заносов,
Заносит её от несносных решений…
Где стоит подумать, там сносит поносом,
А там, где всё ясно, – запоры в мгновенье…
Порывы людские несутся в столицу…
Порывы, как тяга для улучшений,
Но всё исчезает в чиновничьих лицах
Да в тупо-поносной тревоге мгновений…
Россия – алмаз человеческой рати —
Упала в клоаку такого помёта,
Откуда, пожалуй, не сразу достать-то
Ум, честь, да и совесть чиновников гнёта.

Согнув у шеи свой изгиб,
И без того изящный,
К подруге он бочком прилип,
Как спутник настоящий…
Молчаньем верность он хранит,
А криком – восхищенье,
Он только ей принадлежит,
Другим на удивленье…
О песнях их журчит молва:
Вот, мол, какая пара!
А это им Она дала,
Природа-мать… недаром…
В их лебединой песне стих,
Зовущий к возрожденью,
А если голос их затих,
Осмысли песнопенье…
Наедине с самим собой
Останься на минуту,
Сблизь своё сердце с головой,
Души распутай путы.
Пример духовной чистоты,
Любви, заботы, счастья
Не грех принять от красоты,
Хоть для начала… частью.

Ему война списала половину тела,
Поэтому остатки на подшипниках везёт,
Но дух героя был, да и остался целым,
Его в герое чествует народ…
В пропахшую и порохом, и потом,
В распахнутую тылом, как в ладонь,
Кто бросит мелочь очередью ДОТа,
А кто пилотку радует рублём…
И вот «обрубок» уж спешит в пивнушку
Залить и вспомнить уж в который раз,
Как воевал, что есть и было духу,
И, рты раскрыв, все слушают рассказ…
Мальчонкой я с отцом зашёл в пивную,
И вот уж столько лет я помню этот день,
Не понимая, слушал про войну такую,
В которой была правда без подмен…
Дым «козьих ножек» потолок подвесил,
Официанты встали не у дел,
Герой без пива был весь злобно весел
Он вновь в бою, он этого хотел!

Когда настанет время боли,
Придёт пора бесчинств и мук,
Не осуждайте меня боле,
Ведь я по-прежнему Вам друг…

Ему что лиса, что волчица,
Какая, собственно, разница,
За кем и когда волочиться,
Лишь бы виляли задницей.
Но есть одно примечание,
Цель остаётся надеждой:
Приличное содержание,
Лучше бы завещание,
Прежде чем снять одежды…

С кудрявой головой он по утрам,
Прижатый беломориной к пристенку,
Вдыхая серый дым, словно бальзам,
Почёсывал худющую коленку…
Общага по утрам нечто такое,
Немытое, галдящее братвой,
Достойна комсомольского застоя,
На стройке Всесоюзной Атомстрой…
И, отстояв свой час до туалета,
Сжимая пах, чтоб не попасть впросак,
Он умывался, брился, матерился,
Улыбку пряча в свой мужской кулак…
Он твёрдо знал, что должен, что обязан
Пешком по жиже, за рабочий стол,
И пусть на стройку прибыл по приказу,
Он знал, зачем он на работу шёл…
Теперь в коляске доброй инвалида,
Забыв про голос собственный, как бас,
Для государства стал он неликвиден,
Но он остался Славчиком для нас!