Вячеслав Губанов - Робкий Лев

И их по почте отправлял,

Потом ответы получал

Цехов, заводов-контрагентов.

Он договоры оформлял,

Подписывал у руководства,

Ни в ком из них не замечал

Ни тени спеси и господства.

Борей как будто вдруг попал

В мир совершенно незнакомый,

Себя уже не узнавал,

Другими целями влекомый.

Стол, за которым он дремал

В местечке тихом и укромном,

Вдруг все условности сломал —

Стал, как Вселенная, огромным.

На месте, где Борей согбенный

Сидел озлоблен, нелюдим,

Явился господин почтенный,

Который всем необходим.

Арапов тоже изменился —

Как будто образ поменял::

Стал собранным, остепенился,

Задания теперь давал

Предельно чётко и понятно,

И так же строго, адекватно

Он требовал их выполнять.

Однажды даже попенять

Пришлось Романа за задержку

При оформлении счетов:

Роман пока был не готов

Иметь в делах такую спешку.

Однажды он искал в столе

У Савчука, в его записках,

Бумагу, что найти велел

Арапов, – нечто вроде списка

Увидел. Множество имен

Найти надеясь, глянул мельком —

И был он очень удивлён:

В нём сплошь – фамилия Амелькин.

Все строки списка – только он,

Напротив – время входа в зданье,

И всяк поймет, в чём он грешон:

Везде – сплошные опозданья.

И раз в столе у Савчука

Тот список непростой хранился…

Знать, он следил исподтишка

За тем, кто в чём-то провинился.

7

И вскоре радостная дата —

Борея первая зарплата!

Как только деньги получил,

Роман супруге сообщил:

«Я точно выбрал цель свою —

Найти несложную работу,

Чтоб снять извечную заботу —

Как прокормить свою семью.

Арапов вёл себя манерно,

Но обещание сдержал:

Начислил, как и обещал,

Пять тысяч ровно… Здесь всё верно.

Три месяца пройдёт – и надо

Начальству задавать вопрос

О повышении оклада…

Я до него уже дорос!»

Глава 8. День Защитника Отечества

Кто столь пропащий из вас, столько безумен, что скажет патрону:

«Пей!» Очень много таких существует вещей, о которых

Люди в дырявой одежде никак говорить не посмеют.

Ювенал. Сатиры

1

Февраль к концу… Но так же снежно

И так же ветрено пока,

Стоит мороз… Но неизбежно

Когда-нибудь придёт весна.

Хотя сомненья всё же есть,

Что столь близка благая весть, —

Сурова Севера природа,

Капризна Севера погода.

На свете не везде найдёшь

Места, где веры нет прогнозам,

Туман, переходящий в дождь,

И солнце, жгущее морозом.

Здесь стоит лишь зиме начаться —

Уж от неё не отвязаться:

Проходит март, апрель грядёт,

А снег по-прежнему идёт.

Уже пора начаться грозам,

Но не торопится весна,

И время сковано морозом,

И снежных бурь стоит стена.

Нас крепко держит Норда длань:

Мы ежегодно платим дань,

Терпя в разгар весны, в апреле,

Морозы сильные, метели.

Мы долго с нетерпеньем ждем,

Когда подует ветер южный,

Но валит снег, такой ненужный,

Его все больше с каждым днем…

Недоуменье возрастает…

Но снег давно уже не тот:

Хоть он по-прежнему идёт,

Но в тот же день бесследно тает.

2

Так в ожидании весны

Сидел Роман – вновь без работы.

Задачи снова неясны,

И скулы сводит от зевоты.

К нему вернулось опасенье,

Что за малейшее движенье

Его Арапов обвинит

В том, что от дела он бежит.

Его, как прежде, удручало,

Что слово редкое звучало,

И каждый был сам по себе,

В работе тяжкой, как в борьбе,

Себя нещадно истязая:

Савчук, задумчиво склонясь

И головы не поднимая;

Стучал усердно, не ленясь,

По старенькой клавиатуре

Жидков который день подряд,

К черновикам, как к партитуре,

Переводя суровый взгляд.

Роман чуть позже уловил,

Что фон рабочий изменился

С тех пор, как к ним переселился

Инструментальный коллектив.

Он, сожалея, что напрасно

Ввязался в этот технадзор,

Стал различать довольно ясно

Двух голосов негромкий хор.

Но от компании из тех,

Кто был работою измучен,

Стоял особняком Онучин.

Он был общительнее всех

И разговоры о футболе

Сам без стесненья начинал:

Кто, с кем, когда и как сыграл,

Об игроках, забитом голе.

Забыв про тяжкий свой обет,

Все в этот разговор включались,

Помолодев на много лет,

Они шутили и смеялись.

Всё это было бы нормально

(Работа есть – гляди орлом!),

Когда бы не вздыхал печально

Савчук за письменным столом

И из груди Жидкова крепкой

Не вырывался тихий стон.

Любой из них был незаметной

Стеной молчанья окружён.

3

Роман уверен был: пройдёт

Два месяца или чуть больше —

Стена молчанья станет тоньше,

И напряжение спадёт.

«Застолье – вот что нам поможет, —

С надеждой размышлял Борей, —

И стену эту уничтожит.

Эх, был бы праздник поскорей!

Ещё ни разу в жизни этой

Рецепт сближенья не подвёл,

Каких людей – простых, известных —

Со мной он не однажды свёл!

И знал людей любой из нас,

За стол садящихся врагами,

Но расстающихся друзьями,

Пусть даже на короткий час.

Известно: пьянство – это грех!

Но водка свойством обладает —

Она уравнивает всех,

И каждый пьющий это знает.

И напряженье в коллективе —

Его я чувствую нутром! —

Должно исчезнуть в перспективе.

Пройдёт наш комнатный синдром.

Есть уважительный предлог —

Грядёт День Армии и Флота.

Эх, если бы я только мог

Всех из застойного болота

Увлечь, чтоб вместе ощутить

Все преимущества общенья!

И я готов… Но есть сомненья:

Кто первый должен предложить

Организацию попойки

(Ведь смысл именно такой!)?

А может, в годы Перестройки

Мутировал наш ген мужской?

Нет, мне нельзя! Я здесь недавно…

Себя пока не проявил…

Савчук? Работает исправно,

И на заводе старожил.

Да и Жидков в авторитете:

Завален кучей важных дел —

Замолвить слово о банкете

И он бы мог… Когда б хотел…

Нет, эти явно не хотят,

Смирились с вялым самотёком,

И от меня отводят взгляд,

Когда смотрю на них с намёком.

Их, может, парализовал

Амелькина пример порочный?

Все помнят, как ему давал

Онучин свой эпитет точный!»

4

Но наступило, снег стеля,

Двадцать второе февраля,

Канун Дня Армии и Флота,

Романа главная забота —

И понял он, лишь день начался:

«У нас не будет ничего!»

Обед неспешно приближался,

И за минуту до него

Пришёл Арапов. С ним Онучин,

Он почему-то целый день

С Араповым был неразлучен

И следовал за ним, как тень.

Уселись, пристально глядят —

То ли просяще, то ли строго,

О чём-то тихо говорят