Андрей Козырев - Дневник одного путешествия. Девять кругов жизни

Кому – жестокий ад, кому – усладу рая,
Кому – далёкий путь, кому – уютный дом…
И лишь один поэт в ночи не спит, страдая,
Все сны его слились, все – в образе одном:

Луны кошачий глаз, жестокий и любимый,
Плывёт меж облаков, всю ночь, всю жизнь в пути,
И слышится душе средь лунных клочьев дыма
И горькое: прощай, и нежное: прости!

Октябрь, волшебник неумелый,
Своё ты совершаешь дело
Вдали от взоров, в темноте, —
Колдуешь, маешься, бормочешь,
Листвой шумишь и в чаше ночи
Мешаешь травы злые те,

Что выросли в лесах суровых,
Под снежным сумрачным покровом, —
Они твои, они твои;
Из них ты варишь сердцу зелье—
В нём и тревога, и веселье,
И боль, и свет, и тень любви.

Октябрь, ты правильно ли шепчешь,
Меня ты сгубишь иль излечишь
Отваром мыслей, трав и туч?
Знай: колдовство твоё не вечно,
И вера в магию беспечна,
И для меня ты не могуч.

Но эту чашу поднесу я
К устам, как будто в поцелуе,
Прильну к сосуду, – и во мне
Любовь осенняя родится,
И всё вокруг преобразится, —
Закат, дожди, листва в огне…

Как хорошо бродить, пути не зная,
По улицам в начале октября,
На шаг от ада, в двух шагах от рая
Стоять, за всё судьбу благодаря:

За этот дождь, забившийся за ворот,
За сигареты траурный дымок,
За то, что ты – любви взаимной ворог —
Сейчас отвержен, брошен, одинок,

Но понимаешь, по теплу тоскуя,
Что нелегки влюблённого дела:
Лишь две судьбы вместят любовь такую,
Одна твоя судьба, увы, мала…

Вместит её один листок бумажный.
За правду ты поплатишься душой.
И ясно знаешь ты, как это страшно,
Как страшно, нелегко… и хорошо!

…Но есть такое чувство – чувство снега.
Когда оно вторгается в судьбу,
Бессмысленны забвенье, прелесть, нега,
Бессмысленно вступление в борьбу.

И хочется идти, идти по тропкам,
Покрытым первым ласковым снежком,
Смотреть на небо – тихо, нежно, робко,
Как в царствие, куда ты весь влеком…

И не нужны ни жажда, ни надежда,
Бессмысленны победы и борьба…
Всё очень просто – в белые одежды
Сегодня одевается Судьба.

…А есть своё величие в зиме —
Когда, махнув рукой на боль и горе,
Ты говоришь: «Прости!» – своей тюрьме,
Ты не желаешь быть с незримым в ссоре,

И просто, отворив земную дверь,
Шагаешь прямо в белое пространство,
Забыв про сотни, тысячи потерь,
Приняв земли пустынное убранство…

Судьба покрыта белой простынёй.
Нет ни вопросов больше, ни ответов.
Есть только Свет – свет над большой землёй,
И ты к нему стремишься, все изведав.

И на кустах пушится бахрома,
И сердце смотрит ввысь, легко, серьёзно,
И пахнет смерть, как ранняя зима —
Серебряно, величественно, грозно.

Снега, снега, снега… В окне белым-бело.
Сижу один, молчу… Стараюсь я припомнить
Весь прошлый год – всё то, что было и прошло,
Что пело и цвело… Мой дом – унылый, тёмный —

Затих, и белый пух мерцающих снегов
Его заворожил… Как мог не знать я раньше
Души простых вещей, их кротких, мудрых слов,
В которых нет ни лжи, ни глупости, ни фальши?

И все мои друзья сейчас живут во мне,
Их каждый добрый жест, приветливое слово
Запомнились душе, и где-то в стороне
От суеты земной я очищаюсь снова…

Нет больше ни тоски, ни горечи, ни скверны.
Минута тишины душе так дорога…
И многое ещё смогу понять, наверно,
Пока в окне моём – снега, снега, снега…

Проездом оказался я в раю.
Себя я ощущаю в нём, как дома.
Я в праздничную ночь не узнаю
Мир, с детства мне привычный и знакомый.

Вечерний воздух пахнет тишиной.
Мгновенья счастья тают на ладони,
И на окне квартиры городской
Узор морозный – как оклад иконы.

Иду я на свидание с зимой,
Как в новогодней песне в стиле «ретро»,
А месяц – осторожный спутник мой —
Совсем продрог на небесах от ветра.

Подарки новогодние купить
На ярмарку народ скорее рвётся.
Я знаю: праздник можно подарить,
Но он за деньги нам не продаётся.

На ярмарке – в игрушечном раю—
Детишки в лавках покупают сласти,
А я – без денег – мокрый снег жую,
У снега ощущая привкус счастья.

Однажды из-за ветви клёна я
Увидел из окошка дома,
Что счастье, тёплое, зелёное,
Везли по городу седому.

Везли рассвет, арбуза розовей,
И ночь, и запах трав летучий,
И месяц, острою занозою
Застрявший в грозной, тёмной туче.

Везли шершавый воздух ласковый,
Что, как щенок, спит ночью чутко:
Дотронься – вздрогнет… Пахло сказкою
И лугом в синих незабудках.

Я помню: в дни зимы холодные,
Когда всё к людям безучастно,
То были ели новогодние—
Под корень срубленное счастье.

Зимой стала жизнь чёрно-белой картинкой.
Я комкаю счастье в руке,
Как свой черновик. А слова, как снежинки,
Растаяли на языке.

Зима, на меня не смотри с укоризной!
Ты знаешь, как слаб человек…
Меж жизнью и смертью, меж смертью и жизнью
Всё падает, падает снег…

Ночь зимняя печальна и темна,
И в темноте я слышу рёв мотора,
А в небесах огромная луна—
Как жёлтый глаз большого светофора.

Она сигналит: «Приготовься! Стой!» —
И я стою, как пешеход обычный,
А звёзды мчатся вскачь большой толпой
По Млечному шоссе путём привычным.

Всё кончено! Бороться я устал!
Пусть дымка заволакивает дали,
А ветер, злой, холодный, как металл,
Скользит по коже лезвием из стали!

У чёрного окна который час
Стою я, ожиданьем утомлённый.
Луна, как светофора сонный глаз,
Цвет с жёлтого не сменит на зелёный.

На Крещенье ударил мороз.
Опустели дворы, переулки.
Ветер щиплет ресницы до слёз
На минутной случайной прогулке.
Только в небо направишь свой взгляд —
Снегопад, словопад, стихопад.

Приутих прежний шум, маета.
В полумраке сверкает реклама.
Небо синие сжало уста
Над недавно отстроенным храмом.
И маршрутки снуют по дорогам,
Что ведут, к сожаленью, не к Богу.