Эвелина Андерсон - Неумелый приворот. Где нет любви, там магия бессильна…

И, вот, сегодня я должна ему сказать о расставании. Как некстати вспомнилась эта история. Ведь я, получается, жизнью ему обязана…

В подвале никого не было – на условный стук тяжелую ржавую дверь нам не открыли. Тогда мы отправились на чердак. Сколько же всего видел этот лифт! И нас тоже видел – меня с Владом, Соню с Тимуром. Ох…

Подойдя к чердачной двери, мы сразу поняли, что там происходит нечто интересное. Раздавались стоны, кряхтение, подбадривающие возгласы и даже аплодисменты.

– Что у вас тут происходит? – я пролезла между Владом и Денисом.

– Опа-а-а! Девочки, давайте-ка в сторонку, это не для вас.

Влад стал оттеснять меня к выходу, София успела пролезть вперед, но тут же была практически под руки выволочена за дверь. Видимо, что-то она все же успела разглядеть, потому что по черной лестнице разнесся ее возмущенный крик:

– Вы больные?! Совсем что ли? И ты, блин, тоже! Извращенец! Видеть тебя не хочу!

Последняя фраза адресовалась Тимуру, находившемуся в данный период времени в статусе парня Софии. Подруга развернулась и побежала прочь, за ней кинулся Тимур.

Влад проследил взглядом за мной и, повинуясь молчаливому приглашению, шагнул следом вглубь чердака. Стоя напротив и глядя в глубокие омуты его глаз, я четко произнесла:

– Не буду много говорить и не буду врать. Просто должна сказать тебе, что люблю другого.

Владик молчал. Я провела рукой по его щеке и добавила:

– Ты очень похож на него, но ты – не он.

Наверное, это было больно слышать, потому что он стиснул зубы, отчего желваки задергались на его лице. Молча, Влад достал сигарету и закурил. Прикрытые ресницы нервно подрагивали, густые брови сошлись на переносице, ноздри идеально прямого носа раздувались не то от обиды, не то от злости. Наконец, на меня устремился пронзительный взгляд, и я услышала тихий, но твердый голос:

– Желаю тебе счастья с этим «другим». Но если что – буду ждать.

Я развернулась и вышла. Позади осталась тишина – ребята все слышали.

Спустившись вниз, я увидела Соню с Тимуром, которые все никак не могли разобраться.

– Вот и думай сам! – Софа закончила разговор, подведя итоги, и мы пошли с ней домой.

– Я сказала Владу, что все кончено, что не люблю.

– А он?

– А он сказал, что будет ждать.

– Вот и чудненько. Но ты, конечно, не в себе! Здесь под боком нормальный реальный парень, который за тебя на все готов, а ты его бросаешь ради какого-то «вдруг случится большая любовь». А если этот твой Егор не ответит взаимностью? Что тогда?

– Этого не случится, – улыбнулась я.

За весь мой сознательный возраст не бывало еще, чтоб хоть немного понравившийся парень рано или поздно не стал моим. То ли мысль действительно сильно материальна, то ли во мне что-то колдовское есть – даром, что ли, родилась в Ночь всех Святых? Поэтому о вероятности безответной любви я даже и не думала.

– Так что там происходило? Чего ты психанула и разругалась со своим?

– Да ну, нафиг! Эти идиоты притащили пьяную девицу, и Антон с ней на песке обнимался, прямо на грязном песке! И, похоже, не только обнимался… Фу, аж противно! – София брезгливо поморщилась.

– Точно, идиоты. Ну что с них взять – гормоны играют, девушки есть не у всех, а у кого есть, те не готовы к «взрослым» отношениям.

Это ты сейчас на нас намекаешь? – подружка хитро прищурилась.

– Типа того.

– Ну да, нас еще ого-го сколько придется разводить на это дело, я, лично, вообще пока не собираюсь подпускать к себе никого так близко.

За веселой болтовней мы дошли до нашего дуба, обменялись дружеским поцелуем и разошлись.

Кстати, наш дуб – это отдельная история. После знакомства, мы с Софией провожали друг друга домой по очереди. Потом было принято единогласное решение посчитать шаги от квартир каждой из нас до середины соседнего двора, расположенного между нашими домами. Ровно по центру рос куст сирени, возле которого мы и договорились всегда встречаться и расставаться. Мы стали называть его «наш дуб» и веселиться каждый раз, когда наблюдали удивленные взгляды знакомых, пытавшихся найти в округе настоящий дуб. Особо приближенным мы раскрывали нашу тайну, ну а неугодным приходилось ждать обещавших свидания девушек, носясь по дворам в поисках традиционного дерева с желудями.

…Учебная неделя пролетела, как один день. Мама работала без дежурств, и каждый раз перед отъездом я давала ей забавную записку для Егора, сложенную в виде самолетика. Иногда он присылал ответ. Я старалась быть не слишком навязчивой, но, вместе с тем, пыталась показать, что он мне небезразличен, не забывая передавать ему мармеладных червячков для поднятия настроения. Его неизменные друзья Пашка и Андрей сразу поняли, к кому неровно дышит воспитательская дочка, и сошли с дистанции. А мне был нужен только он…

Какое-то время я перестала ходить гулять с нашей компанией, тем более мне хотелось, чтобы Влад немного поостыл – все-таки он был неплохим парнем.

С каждым днем, необычное для меня чувство к кареглазому красавчику с серебристой сережкой в ухе, крепло. Я с замиранием сердца ждала маму, расспрашивая ее в деталях о Егоре.

Наконец наступило долгожданное дежурство, на которое мама уехала накануне вечером. Я с воодушевлением занялась собой: распустила и уложила волосы крупными мягкими локонами, влезла в обтягивающие джинсы цвета мокрого асфальта, идеально подчеркивающие стройные ноги; надела новую мамину блузку в черно-белую полоску, мазнула за ушком любимыми духами и нанесла немного блеска для губ. Глянув в зеркало, я довольно цокнула языком – готова к свиданию!

Электричка ползла медленно, в вагоне холодина, но мне было всё равно. Я водила пальцем по разукрашенному морозными узорами окну, глядя сквозь него на заснеженные поля, на черные деревья, одетые в белые воздушные шубы, на мелькающие телеграфные столбы и километры проводов. С каждой минутой наша встреча становилась ближе, сердце томилось в сладостном ожидании.

Снова мороз, снова слепящее солнце и искрящийся снег, снова иней на ресницах и дорога по белому скрипучему покрывалу до лагеря.

Егор уже ждал меня на ступеньках крыльца. Увидев его, я засмеялась:

– Привет! Ты чего тут попу морозишь? Пошли чай пить!

Мой голос звучал неестественно весело и возбужденно – так не терпелось побыть рядом с тем, кто заставлял трепетать мое сердце, услышать его бархатистый баритон – теперь я точно знала, как звучит этот тембр голоса.

Мама мудро оставила нас одних.

– Я по палатам пройду, а вы пока чаевничайте.

Юное сердечко колотилось, угрожая выскочить из груди. А Егор, словно невзначай, касался меня, отчего все тело пронзало электрическим разрядом – то ему нужно было подвинуть чашку, то срочно взять салфетку, лежащую на другом конце стола, то требовалось сделать громче радио, непременно задевая мое плечо своим.