Михаил Клыков - Мир добрый и светлый. Стихи и рассказы

Иллюстратор Михаил Анатольевич Клыков

© Михаил Анатольевич Клыков, 2017

© Михаил Анатольевич Клыков, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-2907-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В самом конце деревенской улицы, где располагалась наша дача, рос старый вяз. Многое видел он на своём веку: и первых поселенцев-староверов, нашедших здесь убежище и основавших деревню; и годы революции; и жестокие годы Великой Отечественной войны; и сожжённых эсэсовцами пленных советских офицеров; и первых строителей Центрального полигона…

Каждый раз, приходя на дачу, я видел это старое дерево, раскидистая крона которого (как казалось мне – маленькому мальчишке) высилась где-то в заоблачных высотах. «Какая, наверное, красота открывается с его вершины!» – думалось мне. Но никто из нас – детей – никогда не залезал на старый вяз. И не потому, что боялись высоты. Другие, тоже немалой величины, деревья были успешно освоены юными «верхолазами», съезжавшимися летом в деревню. Просто перед этим величавым деревом все испытывали какой-то уважительный трепет, как перед старым мудрым аксакалом. И никто не смел оскорбить величественное спокойствие старого вяза, легкомысленно залезши на его толстые серые сучья.

Сколько я себя помню, это дерево было всегда. Его крона, похожая на огромный купол, казалось, парила над деревней на фоне ярко-синего летнего неба. А вечером, освещённая закатным солнцем, выглядела высеченной из тончайшего янтаря искусными руками неведомого мастера.

Выходя утром на улицу, я здоровался со старым деревом, а вечером – желал доброй ночи. И казалось, что дерево шелестом своей кроны отвечало мне.

Давно уже кончилось моё детство, кораблик с белыми парусами скрылся за голубым горизонтом… Давно уже нет нашей старой дачи… Давно опустела деревня, когда-то звеневшая долгими летними днями от детского смеха… Лишь старики доживают в ней свой век. Но остался старый вяз – символ моих беззаботных детских лет. И каждый раз, приезжая туда, я чувствовал, как радостно билось сердце при виде могучего купола кроны старого вяза, плывущей в ослепительно синем небе над зеленеющими садами. Я был рад видеть его, как старого друга. Ведь с его ветвей я мог снова заглянуть туда, на берег детства и увидеть его белоснежные паруса…

Но однажды, вновь побывав в тех, освящённых детством местах, я почувствовал тревогу, больно кольнувшую душу. Я не увидел раскидистой кроны старого друга. Вяз, так много видевший на своём долгом веку, умер…

В конце тихой деревенской улицы остался лишь широкий пень… Потемневший от дождей и времени, он показался мне камнем на могиле дерева-старожила. Печаль и боль наполнили мою душу. Мне казалось тогда, что у меня вырвали частичку моего сердца, моей души…

Я долго стоял рядом с тем местом… Прощай старый вяз. Ты навеки останешься в моей памяти. Останешься символом моего беззаботного босоного детства…

Конец

Вечер медленно гас, уступая место короткой летней ночи. Я сидел у потрескивающего невысокого костра и смотрел на звёзды. Небо было ясным, и яркие звёзды мерцали в вышине, как будто подмигивая невесть откуда взявшемуся здесь, у глухого заповедного леса, на берегу безымянной лесной речки, астроному-любителю.

«Астроном с двустволкой», – усмехнулся я, погладив ствол старого, принадлежавшего ещё деду ружья. Зачем я таскаю его с собой? Не знаю… Для меня это выглядело как-то романтично… Мне, выросшему на книгах Пришвина и Паустовского, старое ружьё служило неким символом лесных странствий…

Я подкинул в пламя несколько сухих веток и вновь поднял взор к небу. Здесь, далеко за городом, ничто не мешало любоваться накрывшим спящий мир тёмным бархатным пологом, расцвеченным разноцветными бриллиантами звёзд. Мириады светил, каждое – солнце неведомого далёкого мира… Может быть сейчас, где-то там, на далёкой планете, затерявшейся в необозримой и непредставимой глубине космоса, так же кто-то сидит у костра и мечтает о далёких мирах, глядя в звёздное небо…

Необычный объект появился в вышине внезапно. Я смотрел на бледную полосу Млечного пути и краем глаза заметил необычный свет, мелькнувший в стороне леса. Повернув голову, я замер от изумления: по небу, направляясь к лесу, плыл светящийся диск. Сравнительно небольшой, с двумя, похожими на колпаки, надстройками, одна из которых увенчана маленьким горизонтальным диском. По периметру диска мерцали огни, похожие на небольшие иллюминаторы. Классический НЛО, много раз описанный и фантастами, и контактёрами… Диск медленно проплыл над опушкой, выпустив из днища световой луч и ощупывая им землю…

«Ищет место для посадки…» – подумал я. Мне вдруг стало скучно наблюдать за «летающей тарелкой». Может быть потому, что вела она себя абсолютно предсказуемо, как много раз писалось в разных газетах и журналах. И мне уже порядком надоело читать эти совершенно одинаковые «исповеди о контактах»…

Я обернулся к костру, поудобнее устраиваясь на разостланном на траве плаще и вновь намереваясь вернуться к созерцанию звёздного неба.

Они появились неожиданно. Я услышал шорох и, обернувшись, увидел двоих… Высокий молодой мужчина и красивая стройная девушка. Они приближались к костру, выйдя из леса. Оттуда, где только что скрылся диск.

Серебристые комбинезоны с синей окантовкой, мягкие белые полусапоги на тонкой серой подошве. Странный, но прекрасный и необыкновенно сияющий взгляд голубых глаз гостей… Сомнений в том, кто посетил мою ночную стоянку не осталось…

Я с удивлением смотрел на ночных визитёров. Мужчине на вид лет тридцать. Высокий, спортивного сложения, с коротко подстриженными светлыми, почти белыми волосами. Девушке – лет двадцать, короткие белые волосы мягко вьются. Изящно сложенная фигура. Красивое, симпатичное лицо с мягкими, тонкими чертами. Красота девушки была какой-то нежной, мягкой. Совсем иной, нежели хищная красота патентованных «королев», заполонивших модные журналы.

– Мы не помешали вашему уединению? – неожиданно спросил мужчина высоким, более похожим на подростковый, голосом со странным звенящим акцентом.

– Можно присесть к вашему огню? – прозвучал тихий и, как показалось мне в то мгновение, робкий голос девушки.

Я готов был услышать от пришельцев всё, что угодно. Ведь столько раз фантасты и просто мечтатели описывали «большой контакт»: математические формулы, геометрические фигуры, язык состоящий из физических констант, выраженных двоичным кодом… Я готов был услышать всё это, даже банальное: «Мы пришли с миром»… Но не этих простых фраз…