Никита Серый - У бесконечного ничто. Стихи

Осенний лес перед рассветом
Печален, тих и одинок.
Там за стволами сосен где-то
Теплом окрасился восток.
Ещё во всём ночная дрёма,
Ни звука и ни ветерка,
И предрассветная истома
Зевает сладко в облака.
Чуть в стороне, на паутине,
Повисли капельки росы,
Собой создав, как на картине,
Узор невиданной красы.
Туман становится плотнее,
Скрывая мокрую листву.
И лес в почтении немеет,
И всё готово к торжеству…

…глядеть в глаза, и взглядом говорить,
И верить, и ни в чём не сомневаться,
И не пытаться чем-то удивить,
И ничему в себе не удивляться,
А просто провалиться с головой,
Как в омут, в эти синие озёра,
И попытаться просто быть собой,
И не вести пустые разговоры,
И понимать, что это всё всерьёз,
И на двоих всего одно дыханье,
И не стесняться набежавших слёз,
И не скрывать душевное сияние,
И осознать, что если только вдруг
Не будет рядом вот такого взгляда,
Всё потемнеет в воздухе вокруг,
И станет ничего вообще не надо.
Лишь для двоих открыт священный путь.
Он – есть любовь, и он – всему основа.
Глядеть в глаза…
…и снова в них тонуть,
И на двоих одно дыханье снова…

Пылал рассвет кроваво-алым,
Сменяя свет далёких звёзд,
В мольберте красок не хватало,
И слёзы капали на холст.
И он стоял среди рассвета
Не в силах горечи унять,
Не понимая, как всё это
Обычной кистью написать.

Многострадальная картина
Не оживала на холсте.
Не так искрится паутина,
Живые линии не те.
Не дышит свежестью прохлада,
Не греет ласковый рассвет,
Не те цвета в палитру надо,
Подобных красок просто нет…

Восход,
что может быть прекрасней?!
Всё,
от травы и до небес,
Не передать такое краской,
Холмы, поля, весенний лес
И восходящее светило,
Что снова побуждает жить,
Нас наполняя свежей силой —
Смеяться, плакать и любить.
Не срисовать восторги утра,
Мерцанье ласковых лучей,
Как серебристым перламутром,
Журчит по камушкам ручей.
Как можно написать природу,
Туман и тени сквозь листву,
Озёр сверкающую воду,
Рассвет и неба синеву?

Так и стоял, глотая слёзы,
У не ожившего холста,
А рядом плакали берёзы,
И просыпалась красота…

Смотреть – ещё не означает видеть,
Не все увидят, даже если показать,
Мне никого не хочется обидеть,
Не каждый видит всё, что может осознать.
Когда лесные кроны на восходе
Плетут из солнечных лучей цветной узор,
Привычный взгляд там только тень находит,
И не понятен тот приватный разговор,
Который с ним ведёт лесная лира.
Здесь нужно чувствовать, и слушать, и смотреть,
И меж теней откроется печать иного мира,
Глаза расслабить и на время замереть.
Волшебный мир покажется не сразу,
Здесь важно не спугнуть прозрачную волну,
Как правило, неопытному глазу
Удерживать непросто слабину.
Нельзя моргать и даже шевелиться,
Но если взгляд начнёт случайно резкость наводить,
То наважденье словно растворится…
…но не печалься,
нужно просто повторить.
Смотри на грань меж темнотой и светом,
Расслабь глаза и не пытайся напрягать,
И не пытайся дать себе ответы —
Всё будет постепенно исчезать.
И вскоре этот лес тебя обнимет,
И зарябит пространство в вышине,
Тихонько закружит и вверх поднимет,
И это всё реально, не во сне.
Печать – не блики на ветвях
И не метаморфозы,
Которые способны удивить,
Печать – это когда внезапно набежали слёзы,
И ты не можешь их остановить.
Ты вдруг поймёшь, что значит бесконечность,
И станешь частью неизведанной страны,
Её обычно называют вечность,
Она вокруг тебя и в лоне тишины…
…не торопись назад,
почувствуй и послушай,
О чём журчит в тиши сверкающий ручей,
Пусть этот добрый лес тебе излечит душу
И подогреет кровь,
И сделает сильней,
Вы с ним теперь одно…
Единое, живое,
Как в прежние века, ведь это помнишь ты,
В былые времена он был тебе семьёю,
Покуда лень и ложь не подожгли мосты…

Не всякий, кто имеет слух, услышит,
Не всякий мыслящий способен понимать,
Не все, кто знает, как дышать,
На самом деле дышат,
Но каждому даровано мечтать…
Способность морщить лоб ума не добавляет,
И не любой, узнав,
способен осознать,
И лишь немногие на этом свете знают,
Куда
на время
прячется печать…

Из долгих дальних странствий возвратясь,
Прилёг в тени деревьев чипушило,
Катилось мирно к вечеру светило,
Зарница алым цветом занялась.
И думалось уставшему ему:
Зачем его повсюду носят ноги?
Что хочет он себе найти в итоге?
И нужно ли всё это одному?..

Раздались ветви дуба – и к нему
С дерев спустилось чудище лесное,
Не страшное, но странное такое,
Не в шерсти, а как будто всё в дыму.
Неслышно пробираясь по траве,
Уселось перед странником на камень,
Блеснул в его глазницах синий пламень,
И тут же прояснилось в голове.
И отступила прежняя усталость,
И чипушило начал оживать:
– Ну ты, блин, экстрасенс, едрёна мать!
Эт что же тут у нас нарисовалось?
Ты кто же будешь, непонятный дым?
Расселся тут, как будто на картине,
Весь в непонятном, словно в паутине,
Туман наводишь взором голубым.

– Да ты не поднимайся, отдыхай,
Я просто леса древний обитатель,
Я из простых, не из элитной знати,
Все местные зовут меня АрАй.
Я появляюсь там, где есть печаль,
Мне нравятся серьёзные вопросы,
Особенно у тех, в чьей жизни осень,
И чьи глаза печально смотрят в даль.

– Так, может, знаешь ты на них ответ?
Скажи тогда, куда всё подевалось?
Где растерялась та былая малость,
Что в детстве согревала столько лет?
И для чего так часто люди лгут?
Зачем дворцы из камня и бетона?
И для кого написаны законы?
И главное, что делаю я тут?

– Ты здесь за тем, что разума палата
Теперь уже тесна твоим мозгам,
Да ты давно про это знаешь сам,
Твоя судьба ни в чём не виновата.
Ты ищешь правду там, где правды нет,
Нельзя себя расширить сверх предела,
Не всё отмытое в итоге станет белым,
Не всякий ум готов принять ответ…