Зинаида Гиппиус - Стихотворения. 1911–1945

Всё небо в зимних звёздах.
Железный путь готов:
Ждут Никса на разъездах
Двенадцать поездов.
……………

На фронте тотчас слово
Он обратил к войскам:
«Итак, я прибыл снова
К героям-молодцам.

Спокойны будьте, дети,
Разделим мы беду –
И ни за что на свете
Я с места не сойду.

Возил сюда сынишку,
Да болен он у нас.
Так привезу вам Гришку
Я в следующий раз.

Сражайтесь с Богом, тихо,
А мне домой пора».
И вопят дети лихо:
«Ура! ура! ура!»

Донцы Крючков и Пяткин [10] Два казака, отличившиеся особой военной удалью и жестокостью.
Вошли в особый пыл,
Но тут сам Куропаткин [11] А. Н. Куропаткин – бывший главнокомандующий во время неудачной для нас Японской войны 1904 г., теперь командует армиями Северо-Западного фронта.
С мотором подкатил.

Взирает Ника с лаской
На храброго вождя…
В мотор садятся тряский,
Беседу заведя.

Взвилася белым дыбом
Проснеженная пыль
И к рельсовым изгибам
Запел автомобиль.

Опять всё небо в звездах,
И пробкой [12] Поезда, ждущие Н‹иколая›, затрудняют гражданское железнодор‹ожное› движение. , как всегда,
Шипят на ста разъездах
Для Ники поезда.

К семье своей обратно
Вагонит с фронта Никс.
И шамкает невнятно:
«В картишки бы приятно» –
Барон фон Фредерикс.

«Буря мглою небо» слюнит,
Завихряя вялый снег,
То как «блок» она занюнит,
То завоет, как «эс-дек».

В отдаленном кабинете
Ропщет Ника: «Бедный я!
Нет нигде теперь на свете
Мне приличного житья!

То подымут спозаранку
И на фронт велят скакать [13] Частые поездки в действующую армию. ,
А воротишься – Родзянку [14] Предс‹едатель› 4-ой Государственной Думы камергер М. В. Родзянко надоедает Н‹иколаю› своими предостережениями, требованиями, указаниями и пр.
Не угодно ль принимать.

Сбыл Родзянку – снова крики,
Снова гостя принесло:
Белый дядя Горемыкин [15] Статс-секретарь И. Л. Горемыкин, бывший дважды после 1905 г. Председателем Совета Министров – последний раз с 1914 – февраль 1916 г., когда по рекомендации Распутина был уволен и заменен гофмейстером Борис‹ом› Влад‹имировичем› Штюрмером.
В страхе едет на Село.

Всё боится – огерманюсь,
Или в чем-нибудь проврусь…
Я с французами жеманюсь,
С англичанами тянусь…

Дома? Сашхен [16] Сашхен – и‹мператри›ца Александра Феодоровна. всё дебелей,
Злится, черт ее дери…
Все святые надоели –
И Мардарий [17] Мардарий – иеромонах черногорец, выдает себя за секретаря митрополита Черногорского, студент 4-го (?) курса здешней Д‹уховной› Академии. Отличается особенным женолюбием и, по мнению женщин, красотою. При дворе является конкурентом Распутина. и Гри-Гри [18] Гри-Гри – Распутин. .

Нет минуты для покоя,
Для картишек и вина.
Ночью, «мглою небо кроя»,
Буря ржет, как сатана.

Иль послать за Милюковым? [19] Павел Николаевич Милюков – лидер конституционно-демократической партии. Историк. Депутат Думы всех 4-х созывов – известный общественный деятель.
Стойкий, умный человек!
Он молчанием иль словом
Бурю верно бы пресек!

Совершится втайне это…
Не откроет он лица…
Ох, боюсь, сживут со света!
Ох, нельзя принять «кадета» [20] «Ка-дет» – принадл‹ежащий› к конституционно-демократической партии.
Мне и с заднего крыльца!

Нике тошно. Буря злая
Знай играет, воет, лает
На стотысячный манер.
Буря злая, снег взвихряя,
То «эн-эсом» [21] «Эн-эс» – член партии народных социалистов (н.-с.). зарыдает,
То взгрохочет, как «эс-эр» [22] «Эс-эр» – социалист-революционер (с.-р.). .

Полно, Ника! Это сон…
Полно, выпей-ка винца!
В «Речи» [23] См. «Речь» 25 дек. 1915 г., ст‹атья› Д. Философова. сказано: «спасен
Претерпевый до конца» [24] Д. В. Философов – друг З. Гиппиус и мой – известный публицист, радикал и общественный деятель. .

Со старцем [25] Разумеется Гр. Распутин. Ник беседовал вдвоем.
Увещевал его блаженный: «Друже!
Гляди, чтоб не было чего похуже.
Давай-ка, милый, Думу соберем.

А деда [26] И. Л. Горемыкина. – вон: слюнявит да ворчит.
Бери, благословись, который близко,
Чем не министр Владимирыч Бориска? [27] Борис Владимирович Штюрмер – заменил Горемыкина – ср. выше пр‹имечание›.
Благоуветливый и Бога чтит.

Прощайся, значит, с дединькою, – раз,
И с энтим, с тем, что рыльце-то огнивцем,
Что брюхо толстое – с Алешкою убивцем [28] Алешка убивец – так называет Григ. Распутин Алексея Николаевича Хвостова, заменившего князя Н. Щербатова в должности Министра Внутренних Дел и на днях уволенного. Подозревается в замысле устроить покушение на Гр. Распутина. .
Мне об Алешке был особый глас.

Да сам катись в открытье – будет прок!
Узрят тебя, и все раскиснут – лестно!
Уж так-то обойдется расчудесно…
Катай, катай, не бойся, дурачок!»

Увещевал его святой отец.
Краснеет Ника, но в ответ ни слова.
И хочется взглянуть на Милюкова,
И колется… Таврический Дворец.

Но впрочем, Ник послушаться готов.
Свершилось всё по изволенью Гриши:
Под круглою Таврическою крышей
Восстали рядом Ник и Милюков.

А Скобелев, Чхеидзе и Чхенкели [29] Чхеидзе, Чхенкели и Скобелев – социал-демократы, члены Государственной Думы. ,
В углах таясь, шептались и бледнели.
Повиснули их буйные головки.
Там Ганфман [30] Ганфман – редактор газеты «Речь». был и Бонди [31] Бонди – редактор газеты «Биржевые Ведомости» – «Биржевка». из «Биржевки» –
Чтоб лучше написать о светлом дне…
И написали… И во всей стране

Настала некакая тишина,
Пусть ненадолго – все-таки отдышка.
Министров нет – один священный Гришка…
Мы даже и забыли, что война [32] Имеется в виду приезд Николая на открытие весенней думской сессии 1916 г в Таврический Дворец. .

На луне живут муравьи
И не знают о зле.
У нас – откровенья свои,
Мы живем на земле.

Хрупки, слабы дети луны,
Сами губят себя.
Милосердны мы и сильны,
Побеждаем – любя.

Нет, жизнь груба, – не будь чувствителен,
Не будь с ней честно-неумел:
Ни слишком рабски-исполнителен,
Ни слишком рыцарски-несмел.