Ирина Рубашкина - Крылья. Сборник русской духовной и патриотической поэзии. Современные поэты Подмосковья. Выпуск первый

И если взор направить остро
Туда, где Бронницы, Жуковский,
Угрешский монастырь в Дзержинском,
В Удельной храмы и в Ильинском,
И Боровской курган в Чулкове,
Места Баженова в Быкове,
Коломны древний монастырь,
Приокский вид – и вглубь, и вширь,
А также Раменское, Гжель, —
То виден Ангел тех земель!

Это Кто с рассветом к нам торопится?
Пресвятая Дева Богородица.
Она ждет с зарей пробуждения,
Сыну Божию поклонения.
Это Кто же днем к нам торопится?
Пресвятая Дева Богородица.
Она шлет душе вдохновение
И в трудах благих воскрешение!

Кто же вечером к нам торопится?
Пресвятая Дева Богородица.
Она ждет от нас умиления,
Покаянных слез и смирения.
Кто же ночью к нам опять торопится?
Пресвятая Дева Богородица.

Она молится во спасение,
Чтобы сон послать в исцеление.
Пресвятая Дева Богородица
К любящим Христа всегда торопится.
Да покроет амофором Дева нас —
Стрелы вражии сломаются тотчас!

Вспыхнули клены, как свечи,
Ясени в багреце.
Тихий таинственный вечер
Скажет о Боге Отце —
Ясную притчу о Свете,
Звезды на небе зажжет…
Ангела облик так светел,
Ангел о Боге поет.

В горней светлице сияют
Праведных души-огни.
Новое время настанет —
Бога прославят они.

На кладбище Смоленском запустенье,
Среди дерев – разбитые кресты.
И век минувший, в этом нет сомненья,
Явил вандалов злобные черты.

Мне жутко там бродить среди развалин,
Где памяти ушедшим места нет.
Вот так земная призрачная слава
Не оставляет свой летучий след.

И лишь часовня Ксении Блаженной,
Отдавшей жизнь в юродстве за Христа,
Влечет к себе как образ совершенства,
В котором неземная чистота.

Голубь, раненный в грудь широкую,
Летел сбивчиво и чуть скованно.
Люди скверные и жестокие
Погубили мир, им дарованный.

Голубь мира, ты – голубь вечности,
Как последний раз летишь по небу.
Жаль, что был ты таким доверчивым,
Жаль, среди людей мало пожил…

Приласкали тебя, приманили
Мягким хлебушком и водицею…
Думал искренне, что любили,
Обманулся ты небылицею.

Ты без устали в небесах парил.
Прочь от места сего постылого!
Сердце тронулось, порвалась душа
Друга верного, сизокрылого…

Голубь, раненный в грудь широкую,
Летел сбивчиво и чуть скованно,
Опьяненный вновь чистым воздухом,
Вольной волею чуть взволнованный…

А поверить в бессмертье души
Мне помог Николай Чудотворец.
Я стою пред иконой в тиши,
И в душе моей плещется море.

Море жизни, где зло и добро
Бой ведут за бессмертную душу.
Я дышу. Мне опять повезло:
После шторма взбираюсь на сушу.

И, незримую связь обретя
С небесами, где изгнаны бесы,
Я – России родное дитя,
Не приму чудотворство прогресса.

Чудотворец мой прост и смирен.
То пастух он, то пастырь-ревнитель.
За стояние в вере – не тлен,
За смирение – всем утешитель.

Дух есть жизнь, что дается лишь раз.
Дух соборный – молитва, сила!
Звезды с неба, как тысячи глаз…
Мой святой, помолись за Россию!

Бессребреники, мученики, святые
Врачеватели – Дамиан и Косма!
Растекаются медом зори златые,
И звучит сокровенная строчка псалма.

Именем Спаса изгоняли хвори,
К прокаженным спеша за версту…
На толпу язычников вас только двое,
Да суровый стукач на своем посту.

Император римский – богоборец гневный,
Вашу веру грозил выжечь огнем,
Но с лицом перекошенным в час полдневный
Возвратил целителей в собственный дом.

Чудеса исцеления! С искренней верой
В Бога нашего Иисуса Христа!
Исцеленный правитель со своей мерой
Приближался к Истине, растворяя уста.

Страстотерпцы Христовы, братья наши живые,
Дамиан и Косма! Я вхожу в сей храм,
Лица щедрых святых вижу будто впервые,
Зажигая свечи по вечерам.

Москва засыпает в объятьях реки.
И дышит Москва материнским теплом.
Я чувствую, словно пожатье руки,
Удачу за каждым углом.

Когда ты в Москве начинаешь с нуля
Нелегкую жизнь, свято веришь в добро,
Тебе помогают и звезды Кремля,
И Чистых прудов серебро.

Но главное – лица, глаза москвичей!
Даря им улыбку, ты ловишь в ответ
Признанье и веру, и всё горячей
Любви проникающий свет.

Бегут деньки заветные земного бытия.
Ну что ж, Земле положено вращаться.
Мир на меня не сетует, не сетую и я,
Вот только трудно иногда прощаться.
Но вы, печали светлые, подаренные мне,
Айда в мой дом, не проходите мимо:
На полочке молитвенной разместитесь вполне
У образа святого Серафима.

Обида ли, предательство пронзают жизнь мою,
Копя прогорклость разочарований.
От тех, кто дорог, и дорог порою устаю,
Верней, от беспредельности исканий.
Но вы, минуты темные, пришедшие ко мне,
Куда ж без вас, унылых пилигримов:
С печалями разместитесь на полочке вполне
У образа святого Серафима.

Не все желанны странники у моего огня,
Но каждому согреться бы вестимо.
Потери безвозвратные преследуют меня,
И их число растет неудержимо.
А всё же, время черное, одолженное мне,
Пускай земля с тобой непримирима,
Найдешь и ты пристанище на полочке вполне
У образа святого Серафима.

Я знаю, будет белая предвечная пора,
Когда роднее скрип знакомой двери,
Искать земного счастья станет наша детвора
И километры на секунды мерить…
Взгляну я на собрание холодных темных дней,
А там тепло и свет неугасимый —
Сверкают драгоценности на полочке моей
У образа святого Серафима.

Храм, алтарь, иконы светятся,
Молод я и полон сил,
Свечи, лик Владыки вечности,
Надпись древняя: «Проси».

Мрак в углах, застывший комьями,
Тишина, лампадный дух…
Перед древнею иконою
На колени упаду:
«Не ценю, Владыко грозный мой,
Деньги, власть и их устав,
Ты мне долюшку дорожную
Да любви чуть-чуть оставь.
И оставь мне ночи мглистые,
Жуть лесную, волчий вой —
Встречу дождь и небо чистое
С непокрытой головой.
На обиду б не обидеться,
Жизнь прожить – не скоротать,
И пускай всегда мне видится
В непонятном – благодать.