Татьяна Ларина - Настольные мысли

Черно-белые клавиши жизни
Мне играют мелодию дней,
Те минорно-мажорные будни
На аккорд соберут из частей.

Пианист я и я в ней настройщик,
Пальцы клавиш касаются вновь,
Неустанный судьбы мой погонщик
От игры мне натрёт руки в кровь,

Но не полностью сыграна пьеса
И не выключен мой метроном,
Из бемолей она и диеза,
Черно-белым звучит полотном.

Телефонный разговор —
Ты молчишь и я молчу,
Тишина – наш приговор
А я так сказать хочу,
Что не мил мне целый мир
Без тебя и я не та,
Вместо линий в ней пунктир,
Серость, грусть и пустота.
Говорю сама с собой
Я в своей пустой душе,
Притворяюсь вновь живой,
Пряча сердце в муляже.
Тлеют угли той любви,
Время сжалося в комок,
Губы стисну до крови,
Разомкнуть бы ты их смог,
Но молчанье пролегло
Между нами вечность длясь,
В трубку мне скажи – Алло..
Разорви немую связь.

Серость, грязь и пустота,
Холод, талая вода
И промёрзлая земля
В середине февраля

Дует ветер, что есть сил,
Он в объятья заключил
Мою кожу и мой страх,
Сводит пальцы на руках

Наступаю в мерзлоту
Сапогами в черноту,
В ней тону который день,
Решето сердце, мишень

Заметает меня вновь,
Нет любви, пуста любовь,
Я душою изо льда,
Ох уж эти холода…

Я родилась в те времена, когда сплоченной
Была держава государств и весь народ,
В союзе стран единой дружбой наделённой
Летело детство в СССР за годом год.

На рубль двадцать всем двором конфеты ели,
Пломбир в стаканчике картонном – детства вкус,
Не рюкзаки носили в школу, а портфели
И не делили кто казах, кто беларус.

Безалкогольными впервые были свадьбы,
Сухой закон, но веселились от души,
Не покупали вместо дач себе усадьбы,
На рынках три цены не драли торгаши.

Дома культуры посещали вечерами,
Из под прилавка доставали дефицит
И с засучёнными трудились рукавами,
Чтоб к морю чёрному смочь нанести визит.

Была стабильность и уверенное завтра
И воспитание и к возрасту почёт,
В те времена из детства нет давно возврата,
Кто не родился и не жил, тот не поймёт.

Синие синие, как море глубокое,
Как неизведанное и далёкое,
Тайны сокрыты в глубинах морских,
Брызги солёные видятся в них.

Звёзды в пучине морской отражаются,
Небо с водою в них соединяются,
Тянут на дно за собою маня,
В бездне морской ждёт тебя западня.

Песни сирены собой убаюкают,
Шумом волны и прибрежными звуками,
В них окунись, будто в омут войди,
Но не забудь, назад нету пути.

И снова день не задался,
Он хмурит бровь в окна оправе,
Дождём холодным морося
И ноет вновь в больном суставе.
Не вкусный кофе и сухарь
С утра никак не ободряют,
Жмёт сроки старый календарь,
Ботинки Ringer протекают.
Пройдя по улице сырой,
Купив заветную газету,
Мотает нервно головой,
Его колонки снова нету.
Спускаясь в сонное метро
Под нос бубнит "– В другой раз точно!»,
Вещает вслух информ бюро
Валюты курс стоит непрочно.
Густой вагон уносит вдаль
Хандру уставшего поэта,
Всё бросить поздно, как то жаль,
Взять наплевать на всё на это.
А было так ему мечтать
О планах радужных красиво,
Чтоб заголовками мелькать,
Вела чтоб инициатива…
Проехал станцию опять,
Уткнувшись носом в томик Блока,
Меж луж спешить, опять петлять
В толпе из серого потока.
Он вдохновением ведом,
Витрины провожают взглядом,
Приют души, поэта дом
Издательство, он уже рядом…

Мне для тебя позволь сыграть
один аккорд,
Рояль дорОгой чёрно-белой
распростёрт,
По ней пройдусь в четыре
ноты не спеша,
Издастся звук и замирает
в нём душа.
Сердцебиение, дрожит
металл струны,
Рвёт напряжение безмолвной
тишины,
Четыре клавиши, как главные
слова,
Лишь вспышка музыки, один миг
волшебства…

Заштопай сердце красной ниткой,
Осколки склей и я твоя,
Попробуй жалкою попыткой
Собрать все острые края.
Они в груди так режут больно,
Солёным вкусом на губах,
Не починить, прошу, довольно,
Мы на любви похоронах.
Тоска, обломками вонзаясь,
По блузке розовым пятном,
Заплачет, прошлым растекаясь..
Пульс на запястье лишь фантом.
Налью и выпью залпом горе,
Без слов, на панихиде «Нас»,
Сверну на красном светофоре,
В грядущий день, давя на газ.