Андрей Белянин - Ученица царя обезьян [litres]

Неужели в этом большом городе нет никого, знающего язык нашей общей родины, язык моей страны? Это очень странно. Тем более для храма наук!

Ненавязчиво косятся в мою сторону. Они видят меня? Смотрят на меня? Или просто осматриваются по сторонам? Но как мне проверить их, включив волшебное зрение? Я не знаю. То есть знал, но забыл. Я забыл почти всё, пока сидел в этой проклятой глиняной копилке, куда меня каким-то образом смог упрятать поганый рогоносец Мован.

Толстый мужчина с синим носом, которого Аолия почтительно называет по имени и отчеству, должно быть, её начальник. Он пьёт слишком много байцзю или даже чего покрепче. Впрочем, если поставить перед ним девяностопятиградусную «Схватку тигра с драконом» – он, наверное, вылакает всю бутылку и умрёт на месте. Стоя! От счастья!..

– А потом мы с вами поедем в местный рыбный ресторан, – говорил толстый начальник. – Это культовое место. Мы уже забронировали вам отдельный кабинет. Там даже зимой подают таких больших и вкусных раков…

– Только не раков! – высоким голоском почти выкрикнула тощая китаянка с выступающими передними зубами и пучком на затылке. – Есть раков – ниже нашего достоинства! Раки – падальщики!

– Вот креветки – другое дело. Или крабы. Готовят ли в вашем ресторане крабов с гречневой лапшой в перечном соусе? – поинтересовался её спутник, широкоплечий китаец, более похожий на медведя, чем на человека.

– Э-э… простите, а у вас точно биологическое образование? – неожиданно напряглась Ольга.

Сунь Укун в тёмной комнате заинтересованно подался вперёд. Ну-ну?..

– Ну, понимаете ли… – продолжала блондинка, сразу отвечая на немой вопрос всех: и ректора, и переводчика, и китайских «учёных». – Вот вы говорите, – она кивнула огромному китайцу, – что креветки и крабы не падальщики в отличие от раков. Но ведь это ошибочное утверждение, это любой первокурсник знает. Все ракообразные, не только раки, но также и морские и пресноводные крабы, креветки, лобстеры… Ну, в общем, все они – детритофаги в той или иной мере.

Ректор вытер резко выступивший пот платочком и даже погрозил настырной лаборантке пальчиком. Но девушка не отступала:

– Потому что они питаются разлагающимися органическими останками только в случае крайней необходимости. Например, в рационе так нелюбимых вами раков доля органических останков составляет лишь пять процентов. В идеальных условиях они предпочитают питаться растениями, опавшей листвой или живой добычей, которая состоит в основном из мелких придонных живых организмов. Кстати, практически все виды донной и придонной пресноводной и морской рыбы тоже питаются разлагающимися останками в условиях дефицита иной пищи.

Китайцы начали краснеть и бледнеть, похоже, что их легенда рассыпалась, как карточный домик. Великий Мудрец мысленно зааплодировал…

– Такой рацион продиктован условиями среды их обитания. Да и вообще, любая рыба в условиях крайней необходимости может переходить на употребление разлагающейся органики, являясь, таким образом, частичным детритофагом. – Ольга помолчала, переведя дыхание, и, убедившись, что владеет аудиторией, продолжила: – Хотя что-то мне подсказывает, что вам ни о чём не говорит этот термин, вам привычнее архаичное слово «падальщики». А теперь у меня к вам вопрос. Как же вы, уважаемые коллеги, можете всего этого не знать?

Она обернулась на ректора. Её прямой начальник сурово нахмурился и открыл было рот, видимо желая осадить чрезмерно зарвавшуюся аспирантку, портящую ему международные контакты, но не успел ничего сказать.

– У Мован говорил, что она тупая… – усмехнулся низенький пожилой китаец, оскалив внезапно выпрыгнувшие клыки.

Все члены делегации вдруг резко сменили восточную вежливость на явную грубость.

– А она и есть тупая, – возмущённо пискнула тощая китаянка. – Эй, ты, женщина! Где обезьяна?

– Какая ещё обезьяна? – вспыхнула всё ещё ничего не понимающая Ольга. – Вам тут не зоопарк и не краеведческий музей, нет у нас никаких обезьян.

– Ты ещё отпираться будешь, желтоволосая стерва? – грозно зарычал широкоплечий мужчина. – Я же тебе все кости переломаю двумя пальцами. Будешь хрустеть, как жареный кузнечик.

– Дорогие гости, вы не слишком… – подал было голос ректор университета, но зубастый вырубил его одним ударом в висок и, быстро шагнув к дверям, закрыл спиной выход.

Меж тем широкоплечий, двигающийся с нереальной для своего роста и веса скоростью, вдруг схватил девушку за горло, встряхнул и подчёркнуто медленно спросил:

– Где? Сунь? Укун?

– Я здесь, Хуньдунь, – ногой открывая дверь, крикнул Великий Мудрец. Он наугад зачерпнул несколько склянок со стола и, рассовав их по карманам, спокойно вышел на свет.

– Обезья-ана… – дружно оскалились фальшивые «учёные».

– Хой Лаошу, грязная, серая тварь, Мовану по-прежнему нравится, как ты пищишь? – широко улыбнувшись, спросил он тощую китаянку.

Учёная, гневно запищав, внезапно отрастила крысиные уши, её морда вытянулась и покрылась серой шерстью, а из-под пошло задравшейся юбки-карандаша высунулся похабный розовый крысиный хвост в проплешинах и коротких редких волосках.

– Грязная, вонючая обезьяна!!! – пискляво заорала она, кидаясь вперёд.

– Неправда, я чистый и ароматный, я сегодня принимал душ и мыл подмышки кокосовым гелем! – Уворачиваясь, он левой рукой подхватил крысу за воротник и с размаху швырнул её прямо в старую кафедру. Древесно-стружечные плиты разлетелись в пыль, обсыпав всех опилками.

– Это чё?! – округлив глаза, спросила едва продышавшаяся блондинка, которую Хуньдунь просто бросил на пол, готовя могучие кулаки для разборок с царём обезьян.

– Аолия, раскрой свой разум! Ты ведь и так уже всё поняла! – крикнул ей китаец, бросая небольшую тонкостенную бутылочку с прозрачной бесцветной жидкостью прямо в лоб прыгающему в его сторону пожилому зубастому «учёному».

Странный старик заверещал и упал, а когда поднялся, Ольга увидела кроличьи уши на его лысой голове, налитые кровью глаза и здоровенные, как у моржа, опускающиеся почти до пояса кривые резцы. С его седой морды сползали капли чего-то очень ароматного вроде… медицинского спирта? Кролик начал ловить языком капли и отвлёкся…

– Кудзыячи, старый дурак, зачем ты-то сюда полез? – в голос хохотнул Сунь Укун, закидывая голову. – Неужели у Мована больше нет достойных воинов?

Как раз в этот момент на него с рёвом бросился огромный медведь с кабаньим пятачком. Его одежда потрескалась, обнажая могучие, обросшие бурой шерстью мышцы.

– Тебе конец! – заорал он, брызгая слюной, и повалил царя обезьян на пол.

– Что ты там хрюкаешь? – добродушнейше спросил китаец.

– Я убью тебя!!! – всё больше распалялся Хуньдунь. И вдруг на мгновение замер, потому что сзади раздался гулкий удар. Над ним стояла Ольга.