Владимир Голубев - Форточка

Югин долго ругал молодежь, за неумение спланировать работу. И очень просил продумать порядок работы на складах вооружений.

Никита нанял четырех забулдыг, за бутылку водки каждому, для укладки ящиков. Переправили их в 1894 год и начали таскать оружие. Часть оружия сразу погрузили на уазики. Остальное складировали рядом. В самом конце работы, когда вытащили ящики с патронами, увидели стеллаж с саблями. Красиво оформленные, они просились в руки. Сотня сабель была погружена сверх плана.

Когда алкаши грузили ящики, то все было в порядке. Что в ящиках, книги или тушенка, неизвестно. Но когда они случайно увидели сабли, то алкоголики начали требовать серьезные деньги. Валентин не растерялся, попросил грузчиков подождать полчаса, а пока выдал им аванс, по бутылке водки. Сам перестроил «лифт» на двенадцатый век, и вместе с братьями перетаскал пьяных туда.

Валерий выехал навстречу Югину, чтобы забрать шоферов, Никита погнал грузовичок в Петербург. Валентин остался в качестве охранника. В одном из складов он разжился наградным револьвером с серебряными накладками, и теперь в 1894 году, рядом с дорогой, стояли восемь уазиков, забитых оружием. Рядом, на ящиках, сидел мужчина в джинсах, с саблей и револьвером в руках.

Когда Валентин вынул саблю из ножен, то увидел вытравленную надпись «За ВЂру, Царя и Отечество».

«Сокрушили веру, свергли царя и распродали отечество, — подумал Валентин. — А что собираемся делать мы? Набить карманы деньгами, потешить свое самолюбие спасением одних людей, за счет уничтожения других, поучаствовать в приключениях по разным эпохам? А, может, прав Никита, и через десять лет все миры будут уничтожены?»

Пока своей идеи у Валентин не было, он не прочь был помочь отцу.

Раннее осеннее утро было холодное и пронизывающе сырое. «А курточка не по сезону, пора в машину, заведу, согреюсь», — рассудил Валентин, но из низины, из пелены тумана выплыла фантастическая лошадь. Затем на дороге показалась телега. Симпатичная молодая женщина везла в город молоко. Лошадь остановилась, а молочница, с разинутым от любопытства ртом, и не думала ее понукать. Так прошло минут десять. Валентин ни слова не знал по-эстонски, и просто улыбался доброжелательно.

«Симпатичная эстонка. Молодая, лет двадцать. Коса видна из-под платка, девушка значит, не замужем. Или наоборот. Не помню. Надо было переодеться в костюм и шляпу надеть. Выгляжу глупо по ее меркам. Особенно кроссовки», — озаботился производимым впечатлением Валентин.

«Немец какой-то странный. Без усов, смешно, как подросток. Жалко не умеет разговаривать. И одежда бедная. А сабля похожа на настоящую. Сторож, наверно. Приеду на базар, товаркам расскажу, что немца видела», — обрадовалась молочница.

Интересную «беседу» прервало появление еще одной телеги. Еще нестарый дед, лет пятидесяти, нарушил тишину громкой руганью. — Фроська, бесстыжая корова, ты что тут все утро стоишь? Молоко давно скисло. Приедем обратно, матери все расскажу. Уж она тебя за косы оттаскает. Вот потому ты до сих пор в девках ходишь, зимой уж семнадцать лет стукнет.

Дед остановился, а Ефросинья начала нахлестывать лошадь.

— А тебя, немчура бритая, может кнутом поучить? Будешь знать, как наших девок…

Что должен был делать Валентин, с местными девками, он так и не узнал. Настроение дед ему уже испортил. И церемониться Валентин не стал.

— Молчать, — громко крикнул он деду, — еще одно слово услышу, схлопочешь по шее.

От неожиданности дед выпучил глаза и замолчал. Фрося, не успевшая далеко уехать, с интересом поглядывала назад.

Дед молча стеганул лошадь, и, отъехав, нехорошо посмотрел на Валентина.

Валентин переоделся в костюм, надел шляпу, туфли и залез погреться в уазик, прошлый хозяин которого превратил его в «крутой» внедорожник, сменил обивку салона, навесил бампер из хромированных труб, установил за решеткой радиатора мощные звуковые сигналы с хромированными колпаками. В тепле Валентина разморило, и он задремал.

Разбудили его два полицейских, верхом на лошадях, один из которых стучал кулаком по крыше машины. Валентин посмотрел на часы, до приезда Валеры оставалось минут тридцать-сорок. Откуда принесло полицейских? Не могли приехать через пару часов. Пришлось открывать окно.

— Чем обязан, господа?

Старший из наряда оказался русским. Проехавший ранним утром дедок, не поленился заглянуть в полицейский участок. Его информацию о подозрительном мужчине, полицейские решили проверить.

«У них тут, похоже, совсем нет работы, если по такой ерунде не лень пять километров ехать», — позавидовал Валентин. Паспорт и документы на оружие Югин отдал Валентину еще в Воронеже. Теперь предстояло проверить качество подделок. Для начала Валентин передал полицейскому паспорт.

Полицейский медленно читал документ, а Валентин строил планы для негативного варианта развития. Собственно их было два. Первый – достать револьвер и стрелять. Второй – удрать, мотор он не выключал, включил скорость и поехал. Оба ему не нравились.

Пауза затянулась. Наличие документов и приличный внешний вид не сходилось с доносом деревенского деда. Явно богатый, ухоженный мужчина, с нежной кожей, не привыкшей к солнцу, с руками, незнакомыми с физическим трудом. Автомобиль полицейский видел всего несколько раз за свою жизнь, а здесь целых восемь штук, один просто роскошный. В столице, говорят, их всего считанные единицы. Трудное решение.

Все решила мелочь. Валентин посмотрел на часы, дешевая японская поделка за тысячу рублей. В глазах полицейского часы были золотыми, на золотом браслете. Он вернул паспорт и пожелал счастливой дороги.

Через полчаса показалась телега, на которой ехал вредный дедок. Тот торопился посмотреть на результаты своего доноса и значительно опередил телегу молочницы Фроси. Когда дед проезжал мимо, Валентин решил пошутить и нажал на звуковой сигнал. Дикая, залихватская мелодия испугала лошадь, и она дернула телегу так, что дед выпал и вынужден был долго бежать следом.

Фрося опять остановила лошадь и начала стрелять глазками в Валентина. Тому было скучно ждать брата, а девушка была так очаровательна. Не той модельной красотой англо-семитского типа, к которой приучили западные журналы, а такой, от которой не хочется отрывать глаз. Удивляло, что такая женщина не замужем. Разговор завязался ни о чем, когда главное не слова, а интонации. Минут через двадцать подъехал Валера и застал оживленно беседующих «старых» знакомых, понимающих друг друга с полуслова.

— Да, телефончик ты у нее не возьмешь, и свой не оставишь, — посочувствовал Валера брату.