Валерий Атамашкин - Я – Спартак! Битва за Рим

Он почувствовал на себе тяжелый взгляд Луция Сергия Катилины, которого все еще удерживал Фрост.

– Не благодари меня, Красс! – усмехнулся он.

– Что это было? Почему ты не передал Флакку письмо? – процедил олигарх, с трудом справляясь с вновь нахлынувшими эмоциями.

Катилина как мог пожал плечами.

– Ты же хотел, чтобы эти звери показали свое истинное лицо, Марк? Ты знаешь, почему я так поступил, – его выразительные глаза хитро сузились.

– Поясни! – взъярился Крассовский. – Мы не договаривались, чтобы ты настроил против меня сенат! Мне нужна легитимная власть…

Крассовский запнулся. Ну не идиотом ли был этот человек? Все эти воистину огромные траты на городской праздник шли коту под хвост. Во всем этом терялся исконный смысл. Что он мог сказать в речи перед римлянами? Все его обещания, которые он мог дать, к которым вели сегодняшние празднества и которые объясняли необходимость его диктатуры римлянам разных сословий, теперь теряли смысл за ненадобностью. Сенат! Интеррекс Флакк теперь снимет его кандидатуру диктатора, а полномочия диктатора получит Луций Лукулл! Единственный доступный коридор, открывающий дорогу к власти, пролегал через узурпаторство. Однако захват власти, насилие и беззаконие имели оборотную сторону. Узурпаторство было прямым вызовом братьям Лукуллам. Захотелось взвыть.

Катилина покачал головой.

– Не забывай, кто ты, Марк. Ты всего лишь выскочка! Думаешь, если бы каждый имевший в своем распоряжении легионы полководец мог вот так просто захватить в Риме власть, то сама власть переходила бы из рук в руки, как эстафета? Как ты думаешь, почему подомный трюк не проделал Помпей или Лукулл? Не все так просто, или ты всерьез думаешь, что сотни прожженных опытом политических баталий мужей допустят, чтобы ими вертел один-единственный человек, пусть даже у этого человека есть в наличии легионы и миллионы сестерциев! Этот Флакк в свое время обвел вокруг пальца Суллу, оставив его в дураках. Может быть, тебе напомнить историю о том, как Флакк назначил Суллу диктатором?

Крассовский промолчал. Нет, эту историю Счастливого диктатора Марк Робертович прекрасно знал. Флакк действительно перевернул все с ног на голову, по всей видимости поставив в тупик самого Суллу, имевшего в наличии лучшие республиканские легионы, когда, будучи интеррексом, вместо выбора консулов напрямую назначил Суллу диктатором, а сам благополучно занял место начальника конницы. Тогда руками диктатора, на которого посыпались все шишки, сенат нашел отличный способ расправы со своими врагами и еще более отличный способ собственного обогащения. Суллу, а не сенат клеймили в истории как тирана и убийцу.

– Хочешь быть псом сената, Красс, ты можешь повторить этот путь, – холодно закончил Катилина.

Марк Робертович переварил эти слова, на осознание потребовалось время.

– Почему ты промолчал и не сказал о своих намерениях? – прошипел Крассовский, придя в себя. – Не забывайся, на кого ты работаешь, одно мое слово…

– Охотно верю, – перебил Катилина. – Но если ты позволишь мне ответить на твой вопрос, то мне кажется, что ты остановил бы меня. Только потому я промолчал. Я не хотел, чтобы ты, а вместе с тобой и я стали игрушками сената.

Крассовский смотрел в глаза этому наглому, своевольному квестору. Ответить было нечего. Катилина не отводил глаз. Жестом Крассовский приказал Фросту высвободить Катилину, и как только ликтор убрал колено, давящее на спину квестора, тот медленно поднялся, отряхнул тогу и вновь улыбнулся своей фирменной улыбкой. Крассовский мог прямо сейчас ненавидеть этого человека, но не признавать его правоту он не мог. Катилина во всем был прав. Сенаторы показали свое истинное лицо. Не было у этих толстосумов никаких устремлений назначить диктатором Марка Робертовича, а если и были, то лишь для того, чтобы руками олигарха проводить собственную политику в Риме. Получалось, что Катилина открыл олигарху глаза. Эта мысль не понравилась Крассовскому. Слишком много опасностей хранил внутри себя этот человек, свалившийся снежным комом на голову олигарха. Может быть, стоило одним кивком Фросту вывести квестора из игры? Квестор говорил такие вещи, о существовании которых Марк Робертович даже не подозревал. При всей своей бескомпромиссности, отчаянности, внутренней злости, Катилина мыслил трезво и накрепко был вплетен в политические интриги Рима. Крассовский же был на этом поприще новичком, действовал вслепую и он признал бы себя полным глупцом, откажись от такого человека, как Катилина, прямо сейчас.

Мысли позволили отвлечься. Стоило отпустить ситуацию. Чтобы вернуть контроль над ситуацией в свои руки, необходимо было хорошенько выдохнуть, прежде чем предпринять следующий шаг. Это касалось не только Марка Робертовича, но и сената. Олигарх понятия не имел, что предпримут старцы в белых тогах, но им также требовалось время. Старина Флакк должен был пошевелить извилинами, если, конечно, Сергий своим пушечным ударом не выбил из старикана все дерьмо. Что касалось Катилины… Патриций не ведал, что творит, но совершая глупые и безрассудные поступки, он вдруг стал центральной фигурой в разворачивающихся событиях.

Марк Робертович вздрогнул… Или же Катилина знал, что делает? От размышления Крассовского отвлекли слова Катилины.

– Марк, ты правда говорил обо мне эти слова? Ты считаешь, что великая фамилия Сергиев не достойна членства в сенате?

Олигарх задумался только на миг, покачал головой.

– Эти слова подлая ложь, я не говорил их, – поспешил заверить он, хотя на самом деле понятия не имел, что говорил о Катилине прежний Красс.

Катилина удовлетворился ответом, довольно хлопнул Марка Робертовича по плечу.

– Иже с ними, Марк, впереди нас ждут гораздо более важные дела! Думаю, народ готов выслушать будущего диктатора! – сказал он.

– Но сенат…Что это значит? Интеррекс выдвинет свою кандидатуру диктатора, назначит начальника конницы. Диктатором точно буду не я, а если я захвачу власть…

Катилина в ответ крепко сжал его плечо.

– Точно так же, как ты не можешь крутить несколькими сотнями сенаторов, эти стариканы не смогут крутить сотнями тысяч народных масс! Доверься мне, – спокойно, понизив голос, так, чтобы их никто больше не слышал, сказал Сергий Катилина.

Олигарх почувствовал, как по его телу пробежал холодок. Как он не догадался об этом раньше! Конечно же! Почему он так хотел сделать свой приход к власти легитимным… Потому, что одно дело назвать себя диктатором, а другое дело подчинить себе народ. Две разные вещи, и между ними была огромная пропасть. Ох уж Катилина, казалось, что этот человек знал ответы на любые вопросы.

Из толпы слышались крики.